Бродяга в камуфляжной куртке кивнул:

- Да, холод собачий. Особенно без привычки. - Он секунду подумал, а потом фляжку и протянул Михаэлю: - Выпей глоток. Мерзость, но хоть согреешься.

Чтобы не обидеть этого доброжелательного человека, Михаэль выпил. Первые же капли обожгли его огнём, и он с трудом подавил кашель. Но поблагодарил, завернув пробку и возвращая фляжку владельцу:

- Большое спасибо.

Должно быть, бродяга разгадал его притворство, но улыбнулся, показывая свои жёлтые гнилые зубы, и пригласил Михаэля присесть возле него. Михаэль предпочёл бы остаться у огня, но расположение этого бродяги обещало ему тепло другого рода, в котором он сейчас нуждался больше. Странно, прошло всего два-три дня с тех пор, как он был вырван из своей привычной жизни, но казалось, что эта жизнь миновала очень давно. Он присед рядом с бродягой, от того воняло табаком, дешёвым вином и потом, лицо его заскорузло от грязи, как у той женщины, но это «совсем не мешало Михаэлю. Этот человек был ему очень симпатичен, и причина крылась видимо, в том, что Михаэль после долгого перерыва снова очутился среди людей, которые не были ему врагами и не вынашивали против него коварных замыслов.

- Ты один? - спросил бродяга.

Прежде чем ответить, Михаэль поискал глазами Двицеля, но нигде его не обнаружил. Видимо, тот осмотрительно спрятался.

- Да, - сказал Михаэль.

-И куда ты теперь? - продолжал расспрашивать старик.

Михаэль пожал плечами, чувствуя благодарность, что его не спрашивают, откуда он и что случилось.

- Я понимаю, - устало сказал бродяга, отхлебнув из своей фляжки и стал смотреть мимо Михаэля на огонь. - Меня не касается, откуда ты и почему сбежал. Но не думай, что это легко.

- Что?

- Вот это всё. - Старик дрожащей рукой обвёл вокруг себя. - Я понимаю, иногда хочется все бросить и бежать куда глаза глядят. Так я и поступил. А когда был в твоём возрасте, только и мечтал, что о воле и свободе. Когда никто тобой не распоряжается и идёшь куда хочешь. Но теперь я не думаю, что свобода этого стоит.

Михаэль промолчал. Конечно, у старика превратное представление о его целях и мотивах. Да и откуда ему, знать истинные причины его появления здесь? Но Михаэль чувствовал, что этот человек давно поджидал мальчишку вроде него, чтобы предостеречь его от ошибки, которую сам совершил когда-то, полжизни тому назад.

- Я не знаю ещё, как поступлю, - сказал Михаэль, не покривив душой.

- Подумай хорошенько, - наставлял его старик. - На свете мало что хуже этого. Посиди, погрейся, осмотрись, а потом, если хочешь послушать моего совета, возвращайся-ка домой. Вон там за углом телефон, можешь позвонить, чтобы тебя забрали, пока не схватил воспаление лёгких.

- Не могу, - ответил Михаэль.

Собеседник опять понял его неправильно и, кивнув, достал из кармана несколько монет:

- Как раз хватит позвонить. - И, видя колебания Михаэля, настойчиво повторил: - Да бери, бери. Уж я не сдохну с голоду.

Михаэль помедлил ещё секунду, взял деньги и сунул в карман.

- Можно, я ещё немного погреюсь?

- Да сколько хочешь, - ответил его благодетель и хотел ещё что-то добавить, но тут на лице его возникла тревога, он прислушался, и Михаэль тоже услышал приближающееся гудение Бродяги прекратили разговоры и обратили испуганные лица в сторону улицы.

- Что случилось? - тревожно спросил Михаэль и тут уже смог различить рёв тяжёлых мотоциклов. - Что это значит?

- Ничего. Тебя это вообще не касается. Ты лучше беги, пока не влип во что-нибудь.

Одни бродяги повскакали с мест, чтобы найти укрытие где-нибудь в темноте двора. Другие с трудом отряхивали дремоту и с испугом озирались. Но если бы даже Михаэль захотел последовать совету старика, он бы уже не успел, потому что в этот момент в фабричный двор въехал первый мотоцикл.

Увидев мотоциклы, Михаэль понял ужас бродяг. Это были действительно тяжёлые машины, поблёскивающие хромом, с высокими рулями, многие пёстро размалёванные, с черепом и костями; с фантастическими изображениями, а также со свастикой и знаком SS и, как и сами мотоциклисты, представляющие собой устрашающую картину. Здоровенные заросшие парни были в тёмных очках и в старинных военных касках либо вовсе без шлемов, поверх кожаных комбинезонов болтались джинсовые жилеты.

Они въехали во двор и встали полукругом, не выключая фар. Михаэля ослепило.

Среди бродяг поднялся испуганный ропот, один из рокеров – видимо вожак – подошёл к ним, картинным жестом снял очки (Михаэль ещё подумал про себя, зачем ночью солнечные очки) и обратился к тому бродяге, который прогонял Михаэля:

- А вы все ещё здесь? Я-то думал, в прошлый раз мы вам хорошо объяснили, что здесь наша территория. Или вы не поняли?

В тоне его отчётливо звучала угроза. Бродяги попятились назад, к бочке, и только тот, с кем говорил рокер, храбро остался на месте.

- А тут и разговора не может быть, - громко сказал он, но дрожь в голосе смазала весь задуманный эффект - Этот двор точно такой же ваш, как и наш.

- Да? - вкрадчивым тоном произнёс вожак и повернулся к своей банде: - Вы слышали? Он говорит, что мы здесь никто!

Раздался дружный хриплый смех, фронт мотоциклистов придвинулся поближе к огню, скрипя кожей и гремя металлом.

- А может, он прав? - продолжал вожак. - Может, все действительно общее и мы все должны объединиться в одну семью и любить друг друга, а?

На сей раз смех был ещё громче и дружнее. Но когда вожак снова обернулся к бродяге, на лице его не было и следа весёлости.

- Только знаешь, что, дед? Что-то мне не хочется с тобой брататься, - и с этими словами неожиданно нанёс беспомощному бродяге боксёрский удар; старик согнулся, упал на колени и судорожно хватал ртом воздух. Рокер расхохотался: - Надеюсь, больше вопросов нет? - Он пнул поверженного бродягу и подошёл к остальной кучке напуганных людей. - А чтобы впредь не было недоговоренностей, я вам оставлю памятку.

Он без предупреждения схватил ближнего бродягу за грудки, подтянул к себе- и ударил его так, что бедняга отлетел на несколько метров и рухнул на землю.

- Ну хватит! - услышал Михаэль словно со стороны собственный голос. Он выступил вперёд между бродягами и рокером, поднял руку для защиты и