60. Что еще сказать об этой войне? О Рама, даже многоголовый змей Васуки не мог бы сполна описать эту великую битву всеми своими бесчисленными языками!

Такова сарга тридцать седьмая «История о Лиле. Продолжение описания боевых построений» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.

Сарга 38. История о Лиле. Описание окончания битвы.

Васиштха сказал:

1–6. Теперь, в этой беспощадной битве, полной ужаса и криков, когда солнце покрывалось тьмой в звоне доспехов; когда от низвергающихся каменных лавин вода вздымалась, накрывая брызгами цветущие лотосы; когда реки стрел, летя издалека навстречу друг другу, сталкивались со вспышками сверкающих искр; когда в полном океане пространства с качающимися водоворотами чакр, в которых плыли лотосы отрубленных голов, с множеством потоков разнообразного оружия, с плотными тучами, наполненными оружейным звоном сражения, разносимого ветром, пугающего обезьян на берегу и вызывающего в небесных сиддхах опасение наступления конца света, кончалась восьмая часть дня, напоминая уставшего прекрасного мужественного героя, украшенного ранами.

7–11. Лошади и слоны, уставшие и израненные, и армии, сияющие блеском боевого оружия, умерили свой пыл, как жар спадает к концу дня. Затем генералы обеих армий, посоветовавшись со своими военачальниками, послали друг к другу послов с предложением прервать битву. От усталости все медленнее вздымалось оружие и все реже летели ядра, и все согласились на прекращение войны. В каждой из армий воин поднялся на главную колесницу где возвышался флаг армии. Каждый из них размахивал белым флагом во все стороны, напоминающим сияние луны ночью. Так было объявлено окончание битвы.

12–16. Затем боевые барабаны выбили дробь, отозвавшуюся эхом во всех направлениях и напомнившую гром облаков Пушкара и Авартака в конце всеобщего разрушения. Потоки стрел и дротиков, взметнувшиеся было в раскинувшиеся небеса, начали без препятствий осыпаться на землю, как ручьи, впадающие в озеро. Постепенно замедлялось движение рук и оружия, как волнение леса успокаивается по окончании землетрясения или как приходит в спокойствие после шторма океан. Затем обе армии начали покидать поле боя, как потоки вод устремляются из переполнившегося океана во всех четырех направлениях во время разрушения вселенной. Как унимается взволнованный океан молока, когда из него поднята гора Мандара, взбивавшая его, так с успокоением войск водоворот битвы постепенно стих.

17–20. Понемногу поле битвы опустело, как океан, выпитый Агастьей, и показало свои ужасные кровавые внутренности. Оно было полно мертвых тел и рек пузырящейся крови, напоминая лес, наполненный стрекотом сверчков «кхад-кхад». «Гхара-гхара», – журчали волнующиеся струи текущей крови; стоны и крики раненых и умирающих волновали сердца живых. Потоки крови влекли за собой множество мертвых и полумертвых тел, и движения еще живых, лежащих рядом с умершими, создавали ощущение, что трупы шевелятся.

21–25. На вершинах гор, образованных телами павших слонов, отдыхали рваные облака; множество разбитых колесниц напоминало огромный лес, поваленный ветром. Текущие реки крови стремительно несли тела убитых боевых слонов и лошадей. Поле боя было полно упавших стрел, копий, дротиков, дубинок, мечей и сабель. Земля была густо усеяна седлами, доспехами, щитами и мертвыми телами, прикрытыми множеством флагов, опахал и обрывков одежд. Ветер, как змея, шипел в зарослях пустого бамбука, и демоны-пишачи почивали на горах трупов, как в постели из соломы. Браслеты и украшения, упавшие с голов и рук, радугой сверкали среди деревьев, а псы и шакалы растаскивали длинные веревки кишок и внутренностей.

26–29. Едва живые воины на этом кровавом поле скрипели зубами от боли; живые же напоминали лягушек, плавающих в багряном болоте крови. Еще недавно сияющие латы бойцов утратили свой глянец, руки и ноги неисчислимых героев были покрыты множеством ран, истекающих кровью. Мертвые и умирающие воины были окружены рыдающими родственниками. Поле было завалено стрелами и прочим оружием, колесницами и седлами лошадей и слонов. Руки содрогающихся обезглавленных тел заставляли склониться небеса; запахи вина, мяса и жира соединялись в невыносимую для носа вонь.

30–34. Поднимая головы, полуживые слоны и лошади пытались удержать в себе остатки жизни; волны текущих рек крови ударяли в разбитые барабаны. В бесчисленных багряных потоках крови крокодилами плыли мертвые тела слонов и лошадей, кровавые ручейки с клокотаньем изливались из ран умирающих. Глухие стоны издавали еле живые воины с лицами и глазами, пронзенными стрелами; ветер разносил далеко вокруг запахи мяса и внутренностей, наполняющие кровавую землю. Взметающиеся хоботы полумертвых слонов как будто нападали на обезглавленные трупы. Слоны и лошади бродили, задевая и роняя разрубленные и обезглавленные тела. С кровью, кипящей от боли, плача и рыдая над павшими мертвыми телами, женщины вонзали кинжалы в свои сердца, обнимая плечи мужей.

35–37. Выжившие воины спешили на поле боя и рассыпались по нему, чтобы быстрее найти погибших товарищей. Место сражения заполнилось слугами, на руках выносящими трупы хозяев. По полю текли сотни кровавых рек с камышами волос, лотосами голов и водоворотами чакр, сливаясь в огромный алый поток с высокими волнами. Люди истекали кровью, пытаясь извлечь оружие из своих тел. Слоны и лошади павших в чужой земле военачальников приносились в жертву.

38–41. Раненые перед смертью вспоминали и звали по именам своих сыновей, любимых, матерей и своих богов. Они издавали стоны: «Ох», «Ах», «Увы!» от боли в своих глубоких резаных ранах. Могучие отходящие в иной мир воины проклинали свои прошлые дела и жестокую судьбу. Воздетые на бивни погибших слонов, почти мертвые и не способные вырваться воины возносили молитвы богам. Трусы, боясь умереть в бесчестии, бежали в поисках укрытий. Смелые же были готовы броситься даже в ужасные кровавые водовороты. Смертельно раненые стрелами дрожали от боли и страха, припоминая свои грехи и проступки, а обезглавленные тела окружали, облизывая пасти, вампиры-веталы.

42–46. Плывущие в озерах крови флаги, зонты и опахала напоминали белые лотосы, которые становились величественными красными цветами в свете заката, наполняя окружающее пространство отраженным блеском. Поле боя превратилось в восьмой, кровавый океан с водоворотами колесниц и горами тел, с пеной флагов и пузырьками прекрасных опахал. Поле с опрокинутыми колесницами казалось городом, занесенным землей и пылью; оно раскинулось, как огромный лес с деревьями, вывернутыми налетевшим ураганом. Оно напоминало мир, сожженный во время разрушения конца времен, океан, выпитый мудрецом, или страну, опустошенную наводнениями и покинутую людьми. Оно было наполнено множеством стрел и копий, булав и мечей, топоров и трупов слонов.

47–49. Копья возвышались деревьями на берегу текущей реки крови, напоминая лес на вершине горы. Тела слонов были покрыты сияющим оружием, вонзившимся в них и похожим на многочисленные цветы в зарослях деревьев. Растащенные птицами из трупов кишки словно сетью покрыли пространство. На берегах кровавой реки как будто выросли рощи деревьев из торчащих копий; множество лотосов плавающих флагов расцвело в озерах крови.

50–54. Люди, избежавшие ранений, доставали тела утонувших в болотах, образованных кровью; вынимали сломанное оружие из туш павших слонов. Окровавленные обезглавленные трупы были подобны деревьям с обрубленными ветвями. Возвышающиеся над равниной головы слонов с покрывавшими их тканями напоминали плывущие по реке крови корабли. Несомые потоками крови светлые одежды были похожи на горы пены. Среди людей выделялись слуги, спешащие выполнить приказы. Падающие тут и там обезглавленные тела казались шумящими демонами-данавами. Последние опускающиеся чакры с большими отверстиями заставляли людей бежать. Тихо вытекала кровь из ран, стонали и кричали умирающие, на