ней сзади и обхватываю пальцами ее талию.

– Поверь, дорогая. Он наш, пока ты этого хочешь.

Она смотрит в окно над раковиной на большой задний двор и заснеженное патио. Мы находимся в нескольких минутах езды от города, что обеспечивает тишину, которая нужна нам обоим. Я стягиваю с ее плеча футболку и целую оголившуюся теплую кожу.

В прошлом году Ава закончила учебу, и я сделал все, что в моих силах, чтобы убедить ее переехать в Сиэтл. После драфта я постоянно жил в квартире с двумя спальнями, а поскольку вдали маячил новый контракт с «Силс», принятие решения было лишь вопросом времени.

Я быстро адаптировался в новой команде. Хотя привыкать к более высокому уровню хоккея было гораздо сложнее, чем мне хотелось бы признать, я с гордостью могу сказать, что сейчас мои дела идут исключительно хорошо. Думаю, это главная причина, почему я не хочу подписывать контракт ни с какой другой командой. Мне здесь полюбилось.

Не буду врать и говорить, что переезд в другую страну, где она все еще ждет разрешения на работу, дался Аве легко. Ей пришлось попрощаться со своей семьей и друзьями, а также с работой в приюте, которую она полюбила. Я знаю, что ей было тяжело бросить все. Черт, отъезд стал пыткой и для меня тоже. Быть вдали от семьи по-прежнему пытка, даже если мы находимся всего в нескольких часах друг от друга, но спам в виде сообщений, которые я получаю каждый день от матери, помогает мне успокоиться.

– Блин! Уже почти семь. Я не могу позволить им увидеть меня в таком состоянии! – вскрикивает Ава.

Она чмокает меня в губы и убегает наверх, чтобы собраться. Я качаю головой, на моих губах появляется тень улыбки.

Ава до сих пор понятия не имеет, насколько потрясающая.

Эти несколько месяцев были напряженными и загруженными, но наше новоселье наконец-то настало, и дом выглядит потрясающе.

Через несколько минут раздается звонок, и по пути к двери я слышу, как в спальне Ава ругается, что еще не готова.

Холод покусывает мои ноги в носках, когда я распахиваю дверь. Прошлой ночью шел снег, но утром он довольно быстро растаял, оставив мокрым тротуар, по которому Адам, Тайлер и Грейси тащили свои сумки.

Адам стоит между Тайлером и Грейси, закинув руки им на плечи. Он над чем-то смеется, и звук такой заразительный, что я смеюсь вместе с ним, даже не зная причины.

– Оукли, дорогой, мы дома, – громко пропевает он.

Тайлер хмуро смотрит на своего друга, а Грейси хихикает.

– Он пьян? – спрашиваю я.

Грейси фыркает от смеха:

– Не-а. Просто это Адам.

– Он такой с тех пор, как мы сошли с самолета. Чертовски раздражает, – бурчит Тайлер и поправляет две сумки в правой руке.

Адам пытается поцеловать Тайлера в щеку, но тот отрывает его руку от своего плеча и показывает средний палец.

– Никогда еще отказ не ранил так сильно.

– Точно, – хихикаю я.

В дверном проеме Грейси выворачивается из-под руки Адама, и парни заходят в дом, оставляя ее позади.

– Я скучал по тебе, Грей. Обними меня, пока не пришла Ава и не забрала тебя.

– Я тоже скучала по тебе, – тихо говорит она, шагая в мои объятия.

Поцеловав ее в макушку, я обнимаю ее и отступаю.

– Полет прошел хорошо? Эти два придурка не слишком тебя достали, да?

– Да, точно.

– Хорошо. Где твоя сумка? – спрашиваю я, заметив ее пустые руки. Ее щеки краснеют, и от меня не укрывается, как ее глаза словно по собственной воле следят за Тайлером.

– Так, – хмурюсь я.

Придя в себя, Грейси слишком быстро моргает.

– Она слишком тяжелая для меня. Ты же знаешь, как я люблю брать с собой вещи.

В голове всплывают воспоминания о нашей прошлогодней поездке в Мексику, и я киваю.

– Ты заставила меня заплатить за дополнительную ручную кладь, когда твой чемодан уже был слишком тяжелым.

– Я всего лишь учитель танцев, Ли. Но с твоей стороны было очень великодушно оплатить счет, – лукаво улыбается она.

– Ты мелкая засранка, Грей.

– И горжусь этим.

Она делает реверанс и уходит, оставив меня у открытой двери.

Я закрываю ее и присоединяюсь к остальным в гостиной как раз в тот момент, когда вниз сбегает Ава.

Она переоделась в джинсы-скинни и свободный топ, оставив волосы распущенными, расправив локоны по плечам. Мне требуется все самообладание, чтобы не схватить ее сразу же, чтобы она была рядом.

– Ты только посмотри на себя! – визжит она, бросаясь в объятия Адама. К счастью, он готов к этому и легко ловит ее. – Ты отрастил бороду!

Как только они разжимают объятия, она дергает за короткую поросль на его подбородке.

Он отталкивает ее руку.

– Не дергай их, О. Ой.

– Извини. Просто непривычно видеть тебя таким суровым, – защищается она.

– Взял пример с Оукли. Этот горец может отрастить бороду, как никто другой.

– Ты начинаешь походить на фаната, Адам, – хрипло смеется Тайлер. – Хочешь попросить автограф, пока мы здесь?

– Не надо завидовать, потому что не можешь отрастить бороду, – возражает Адам.

Ава хлопает в ладоши, чтобы привлечь всеобщее внимание.

– Дети, дети, давайте не будем ссориться перед ужином. А теперь идем есть, пока все не остыло и не стало на вкус как задница.

– Здорово. Я умираю с голоду. – Адам хлопает себя по животу и стонет.

– Ты ел в «Макдональдсе» по пути сюда, – закатывает глаза Тайлер.

– И? Маленькая Х хотела куриные наггетсы, и я подчинился. Я не виноват, что тебе нельзя фастфуд.

Я сильно хлопаю Адама по спине, и он морщится.

– Хватит говорить о еде, если только это не то, что у меня на кухне. Ава слишком долго готовила для вас.

Он кивает.

– Понял.

Один за другим мы все входим в открытую, ярко освещенную кухню. Обеденный стол находится в дальнем конце комнаты и украшен причудливыми салфетками и столовым серебром. Ава пошла ва-банк ради этого ужина, и я вытащу в снег любого, кто не съест столько, сколько сможет, чтобы ей было хорошо.

– Пахнет чертовски вкусно, О, – отмечает Адам, настороженно глядя на меня. Я киваю ему в знак одобрения. Лох.

– Спасибо, А. Знаете, в последний раз мы все вместе ужинали в Мексике. Так что давно пора повторить.

Тайлер прислоняется к стойке и играет ручкой сервировочной вилки, которую Ава воткнула в гигантскую ветчину, ожидающую, чтобы ее подали на стол. Я хватаю тяжелое серебряное блюдо и несу его к столу, глядя на Тайлера, когда прохожу мимо.

Я бы не заметил напряжения его мышц,