Шрифт:
Закладка:
Оукли не говорит, но я знаю, что он винит себя в их резком падении.
После скандала в Миннесоте, а затем его неожиданного появления в том подкасте, команда немного застопорилась. Они отвлеклись, просто… потеряли темп. Это не вина Оукли: команде не следовало отвлекаться от приза из-за никчемной драмы, но для моего милого-милого мужчины это не имело значения.
Сегодня победитель получает все. Давление не ослабевает, но по Оукли этого не скажешь.
Кажется, уже в сотый раз с тех пор, как я села на свое место, предполагаемый первый номер драфта НХЛ забрасывает шайбу в ворота соперника и направляет клюшку прямо на меня, стоя в центре площадки. О, боже. В животе у меня беспорядочно порхают бабочки.
Его окружают товарищи по команде, поздравляя с голом, но его глаза не отрываются от моих. Эта чертова сияющая улыбка попадает прямо в сердце, угрожая вытащить его из грудной клетки.
– Это мой парень! – кричу я, не обращая внимания на любопытные взгляды, наблюдающие за каждым нашим действием.
Внимание стало обычным явлением, но с каждым днем игнорировать его все легче. Я даже открыла одну из своих страниц в соцсетях, хотя и отключила комментарии. Может, это полная глупость, но мне просто нравится публиковать наши совместные фото. Мы слишком хорошо смотримся, чтобы скрываться.
Оукли надувает губы и посылает мне воздушный поцелуй в перчатке. Я отбрасываю всякую осторожность и, подняв руку, ловлю поцелуй, наплевав на то, что это, наверное, самый глупый поступок в моей жизни.
– Меня тошнит, – стонет Морган рядом со мной. Она смотрит на меня со смесью любопытства и удивления. – Мне придется притвориться, что я не знаю дурочку, которая сидит рядом.
– Ты ее любишь. Я знаю, – дразню я.
– Может, где-то глубоко-глубоко.
Я пихаю ее плечом, пока команды готовятся к вбрасыванию в центре площадки.
– Мэтт никогда не посылал тебе воздушный поцелуй во время игры?
Ее губы дергаются.
– Может, раз или два.
– Вот именно. Заткнись.
– Ты изменилась, знаешь?
Я в замешательстве смотрю на нее.
– Что ты имеешь в виду?
Она пожимает плечами.
– В хорошую сторону. Ты счастливая, более открытая. Я никогда не видела тебя такой. Как будто ты действительно не представляешь лучшей жизни.
– Я так счастлива, Мо.
Она попала в самую точку. Я бы не стала ничего менять в своей жизни. Уже нет.
Думаю, что где-то между переживаниями по поводу моей мамы и всем остальным я наконец-то обрела чувство покоя, без которого жила слишком долго. Это все равно что после многих лет облачности наконец почувствовать на коже солнце.
Толпа сходит с ума, когда Адам забивает следующий гол, быстрый бросок под перекладину – его конек. В одно мгновение я снова вскакиваю, присоединяюсь к крикам, и, как будто чувствуя, как отчаянно я скучаю по нему, он смотрит на меня и улыбается. Это похоже на удар в грудь, и я боюсь, что могу заплакать от чего-то настолько простого.
Мои чувства запутываются еще сильнее, когда Оукли обнимает Адама сзади и поздравляет его, поднимая в воздух. Как только его лезвия снова касаются льда, Адам разворачивается и хлопает Оукли по спине, ухмыляясь и говоря что-то, что мне хотелось бы услышать.
– Вот это да, – говорит Морган. Я киваю. – Такого я не ожидала.
Я улыбаюсь.
– Я ожидала. Рано или поздно они бы нашли общий язык. Они оба важные части моей жизни.
– Ну и слава богу, как говорится. Как думаешь, Адам уже избавился от Бет?
– Не знаю. В последнее время мы особо не разговаривали. Но надеюсь, что да. Кто знает, какие неприятности она может устроить, если он продолжит с ней играть.
Морган вздрагивает.
– Я всегда представляла его со спортсменкой. Не знаю почему, но я почти не ошибаюсь в таких вещах.
– Ты просто хочешь, чтобы мы все встречались со спортсменами, ты хоккейная зайка, – подкалываю я.
– Эй, я ношу это имя с гордостью. Видишь там моего мужчину? – Она хитро ухмыляется.
Я смеюсь и наблюдаю, как Оукли перекидывает ноги через борт и падает на скамейку. Меня прошивает знакомый разряд энергии, когда наши глаза встречаются и замирают. Подняв руку, я машу ему пальцами, и мое сердце колотится, когда он снимает перчатку и машет в ответ.
Мой голос звучит уверенно, когда я говорю:
– Знаешь что? Думаю, я тоже.
* * *
Оукли
Мы проиграли, но в раздевалке все равно шумно. Может быть, это из-за адреналина, который все еще пульсирует в нас, или из-за возбуждения от такой заряженной домашней публики, но все до единого игроки улыбаются.
– Мы провели хорошую игру, ребята! – кричу я, хлопая Адама и Тайлера по спинам. – Шесть шайб. Это чертовски сильно.
Команда улюлюкает и кричит, и даже вошедший тренер улыбается.
– Вот это моя команда. Независимо от результата, вы играли как чемпионы.
– Это точно! – хвастается Мэтт.
– Я невероятно горжусь всеми вами. И хотя это единственный сезон Оукли с нами, я знаю, что в следующем году мы вернемся и не только выйдем в плей-офф, но и добьемся чемпионства. Мы вернемся сильнее.
Голос тренера уверенный, властный, и я киваю в знак согласия.
Мои друзья по-прежнему будут здесь в следующем году, и они позаботятся о том, чтобы «Сэйнтс» привезли домой не что иное, как победу в чемпионате. Мне бы очень хотелось, чтобы Тайлер вышел на драфт до того, как достигнет возрастного предела, но я не сомневаюсь, что когда-нибудь он все равно окажется в НХЛ. Он лучший защитник, с которым я когда-либо играл.
– Я просто хочу сказать, что было потрясающе играть со всеми вами в этом сезоне. Никакая команда не подошла бы мне лучше, – говорю я, когда крики стихают.
На меня обрушивается шквал похлопываний, объятий и рукопожатий, прежде чем все избавляются от хоккейной экипировки и переодеваются. Через несколько минут раздевалка пустеет, остаемся только мы с Адамом.
Нас окружает неловкость, и я принимаюсь запихивать свитер в спортивную сумку. Кто бы ни подстроил наше уединение, он получит за это, когда мы закончим. Очевидно, увидев, как мы обнимались на льду, команда решила, что нам тоже нужно поговорить.
Адам натягивает толстовку и проводит пальцами по влажным волосам. Он лохматый, выглядит так, будто не стригся уже несколько недель. Словно чувствуя, что я смотрю на него, он поднимает голову и коротко улыбается мне.
– Они куча заноз в заднице, – говорит он.
Я фыркаю от смеха:
– Да, они такие.
Он долго выдыхает и садится на
