сказать, что он мистическим образом поправился и бодро прискакал на помощь. Нет, выглядел он как раз как человек, которому неплохо бы провести ближайшие дни на больничной койке. Сам богатырь определенно понимал это, но жалеть себя не собирался.

– Что здесь происходит? – спросил он, переводя тяжелый взгляд с Пилигрима на Руслана и обратно.

Последствия травмы сказывались только на теле, разум Ивана оставался ясным. Хотя с богатырями его подвида всегда так: они в первую очередь стратеги, их ценят не за грубую силу. Поэтому его, должно быть, и назначили командиром отряда.

– Ты не приказал меня арестовать, уже прогресс, – фыркнул Руслан.

– Это можно исправить. Дело не в симпатии к тебе, я помню ледащика. Еще раз: что происходит? Говорите по делу, или решение с арестом я пересмотрю.

И снова на споры не оставалось времени. Никто из них по-настоящему не доверял Тобольцеву, но они бы все равно не успели придумать для него новую версию, да еще и согласовать между собой. Пришлось говорить правду, надеясь на благоразумие богатыря.

Тобольцев, к его чести, слушал их спокойно, не пытался упрекнуть ни в обмане, ни в нарушении правил, хотя нарушений тут хватало. Даже весть о том, что Александр Громов оказался предателем, молодой богатырь воспринял с презрительным безразличием. Похоже, после такого поступка ему легко было не считать Громова одним из «своих».

Когда рассказ был окончен, Иван пару минут раздумывал, потом заключил:

– Дела действительно плохи. У нас как минимум три очень серьезных противника – Громов, Усачев и Драгана.

– Усачев не может быть на их стороне! – тут же заявил Пилигрим.

– Я не сказал, что он делает это добровольно. Но прямо сейчас он с ними, он это уже продемонстрировал.

– Считаешь, что ледащик сумел повлиять и на него, и на меня? – засомневался Руслан.

– Ни в коем случае. Даже полноценного лиха одноглазого было бы недостаточно, чтобы свалить цмока. Более мелкого подвида тем более не хватит. Нет, полагаю, ледащика Громов протащил в отделение, чтобы тот устроил диверсию и нейтрализовал меня. Но основная атака осталась за Драганой. Мы не знаем, кто она, следовательно, не можем определить, насколько велик ее контроль над цмоком. Готовиться нужно к худшему и допустить, что он атакует нас в полную силу.

Верить во все это не хотелось. Да пространственно-временную аномалию принять оказалось проще! Ну да, косяки с заклинаниями случаются, особенно когда магию используют, чтобы хайпануть. Но допустить, что начальник градстражи теперь враг? Дядя Дима Усачев, который приходил к ним в гости столько, сколько Рада себя помнила? Так просто не бывает!

В то же время она понимала, что знает о нем ровно столько, сколько он позволил узнать. Любой заклинатель разума использует против жертвы не силу, а слабость, точки уязвимости. О таком Усачев не рассказывал даже близким друзьям.

– Итак, среди наших врагов цмок и непредсказуемая пироманка, – вздохнул Руслан. – Замечательно. Подробности по Громову есть? Он на одном уровне с лихорадками или посильнее будет?

– К сожалению, посильнее, он примерно на одном уровне с Усачевым, – признал Тобольцев. – В отличие от меня, Громов относится к старшим богатырям, подкласс «вольга́».

Рада страдальчески поморщилась, хотя на нее никто не смотрел. По-другому просто не получалось. Она-то думала, что Тобольцев преувеличивал, когда говорил, что Громов практически равен цмоку! А все оказалось вот как…

Вольга – это плохо. Впрочем, старший богатырь в роли врага – это всегда плохо. У них способности посерьезней, чем у младших, различия между которыми не всегда очевидны. Хотя то, что Громов относится именно к этому подклассу, очень многое объясняло.

Вольга умеет говорить на любом языке мира. Это значительно облегчило бы ему задачу, когда он налаживал контакт с прорвавшимися через завесу гостями. Они ведь и правда могли разговаривать если не на других языках, то на других наречиях так точно! Они оказались в мире, который стал вдвойне непонятным. Они вряд ли умели читать, они не понимали, что им говорят.

И вот появляется добрый дядюшка Громов, который объясняет им правду. Свою правду, но кого заботят такие мелочи? Ему несложно было с ними поладить.

Кроме того, вольга умеет превращаться в любого зверя. Да в того же цмока может! Правда, огнем дышать не будет, но шороху и без этого наведет.

Ну и базовые способности любого богатыря у него сохраняются: огромная сила, нереальная скорость, магическое здоровье…

Пока Рада размышляла об этом, Пилигрим вспомнил кое-что другое:

– Я не понимаю… Каковы шансы, что именно вольга переметнулся на другую сторону? Такие богатыри чуть ли не самыми верными считаются!

– А что, богатырь так уж отличается от человека? – холодно осведомился Тобольцев. – Как ни странно, нет. А люди бывают разными. Я просматривал дело Громова.

– Мы тоже…

– Вы не могли, – перебил Иван. – В свободный доступ всегда отправляют только часть личного дела богатыря, ушедшего в отставку. У офицеров есть доступ ко всем материалам.

– Ты не офицер, – напомнил Руслан.

– Я стану им после выпуска, в отличие от некоторых. И тогда у меня не будет времени на изучение теории, поэтому доступ к данным открыт уже сейчас. Незадолго до выхода в отставку у Громова погибла жена. Судя по всему, там был несчастный случай, но это не так уж важно. Важно то, что Громов не сумел принять ее смерть. Он попытался прибегнуть к помощи темных магов, чтобы вернуть ее, был пойман московской градстражей и вынужденно ушел в отставку.

– За такое обычно не увольняют, а сажают! – возмутился Пилигрим.

– Да, но до этого Громов был на хорошем счету – ни одного нарекания, сплошные благодарности. Герой, для многих – пример для подражания. К тому же он работал долго, многие его друзья заняли должности в руководстве.

– И дело спустили на тормозах?

– Именно так. Тело его жены забрали и провели через магический обряд захоронения, после которого покойника уже нельзя вернуть, какую темную магию ты ни используй. Богатыри решили, что после такого Громов угомонится.

– А он озлобился, – прошептала Рада.

Теперь она понимала, почему он затеял всю эту аферу с преступными группировками. Скорее всего, ему не так уж нужен был контроль над городом. Громов просто мстил – но не кому-то конкретному, а всей системе, которую он считал виновной в его разлуке с любимой.

С этой точки зрения, аномалия стала для него не только новым инструментом, но и источником надежды. Громов понимал, что ни одно современное заклинание жену ему не вернет. Однако что, если аномалия способна разорвать и завесу между мирами живых и мертвых?

Громов не думал о