Шрифт:
Закладка:
Эмигранты, поселившиеся на Бу-Регреге, не претендовали на власть в Марокко, и волновали их весьма противоречивые чувства: с одной стороны, они ненавидели христианскую Испанию, которая изгнала их, а с другой стороны, чувствовали себя довольно стесненно в чуждой им экономической и политической системе, к которой им было очень трудно привыкнуть. Вообще они держались в стороне от политической игры, которая велась вокруг них, чего нельзя сказать о марабутах, активно действовавших в том же районе.
Марокко в середине XVII века
Марабуты севера. Первым из них был Мухаммед ибн Ахмед аз-Зайяни, прозванный аль-Айяши. Это был образованный человек, учившийся у одного мистика из Сале; он стал бойцом Священной войны при Мулай Зидане и напал на Мазаган. В награду за рвение султан назначил его каидом Аземмура; однако вскоре он чем-то досадил своему господину и был вынужден бежать. Он засел тогда на равнинах Гарба, благоприятствовал независимости городов на Бу-Регреге, вел Священную войну против аль-Мамуры и Лараша и добился таким образом одобрения большей части марабутов этого района и даже всего Марокко. В 1637 году аль-Айяши поссорился с морисками, которых обвинял в поддержании подозрительных отношений с англичанами и испанцами; в 1641 году он даже захватил Рабат и Сале; но это была его гибель: мориски, бежавшие к марабутам Дилы, убедили их взяться за оружие; аль-Айяши был побежден и убит в 1641 году.
В конце XVI века марабуты Дилы, берберы санхаджа, основали завию близ нынешней Хенифры. Гостеприимные, справедливые, выступавшие часто как арбитры в спорах между пастушескими племенами Среднего Атласа и Мулуи, они мало-помалу распространили свое влияние на это воинственное население, получив вскоре в свое распоряжение прекрасную армию. При ее помощи они разбили в 1640 году саадийца Мухаммеда аш-Шейха аль-Асгара, который хотел уничтожить их зарождающееся могущество, а затем, в 1641 году, марабута аль-Айяши. Так они стали хозяевами всей северной части Марокко, но столкнулись с притязаниями алавитских шерифов Тафилалета, которые также стремились к экспансии. В конечном счете вопрос о наследии Саадийской династии решался между этими берберскими горцами, руководимыми марабутами, и жителями оазисов, находившимися под эгидой шерифов.
Европа и Марокко. Эти волнения отразились далеко не столь отрицательно, как это можно было бы предположить, на отношениях, издавна существовавших между Марокко и некоторыми европейскими державами. Действительно, то, что христиане теряли на ксенофобии и фанатизме, они с лихвой возмещали за счет соперничества. Тот или иной марабут, вознесенный к власти идеей Священной войны, как, например, аль-Айяши, в определенные моменты бывал весьма счастлив договориться с англичанами или голландцами и получить от них оружие для борьбы со своими марокканскими врагами. Таким образом, отношения между раздираемым смутой Марокко и европейцами принимали весьма различный характер в зависимости от обстоятельств и, само собой разумеется, в зависимости от заинтересованных лиц.
Испания была союзницей Саадийцев, когда им угрожали турки; Алжир пашей, сменяемых каждые три года, всецело занятый пиратством и своими внутренними раздорами, не представлял уже угрозы для марроканцев; испанский противовес им был уж ни к чему. Более того, Испания изгнала морисков, преследовала ислам, захватила Лараш и аль-Мамуру. Это, однако, не помешало аль-Мамуну обратиться в 1610 году к Испании, когда он пытался захватить Фесское государство, а Мулай Зидану — помышлять о бегстве в Испанию, когда он был вынужден отдать Марракеш Абу Махалли. В действительности Испания, поглощенная своей европейской политикой, не думала ни о завоевании Марокко, ни даже об становлении там зон экономического и политического влияния; она старалась лишь защитить свой атлантический флот от посягательств марроканских корсаров. Начиная с 1640 года она была уже не одна: Португалия, восстановившая свою независимость, снова стала контролировать крепости Танжер и Мазаган, в то время как Испания сохраняла за собой Сеуту, Лараш и аль-Мамуру. В 1661 году Танжер, который значился в приданом Екатерины Португальской, вышедшей замуж за Карла II Английского, перешел под британский контроль.
Франция хотя и была католической державой, но занимала в отношении Марокко иную позицию, нежели Испания. В сущности говоря, она играла еще довольно скромную роль, интересуясь не столько торговлей, сколько более или менее успешным выкупом пленных. Все же она была представлена марсельскими консулами, врачами, к помощи которых часто прибегали саадийские султаны, а также искателями приключений вроде Антуана де Сен-Мандрие, который, будучи объявлен вне закона во Франции, был агентом Франции в Марокко и строил там порты, или Филиппа Кастелана, который, перевозя морем товары для Мулай Зидана, увез с собой библиотеку и багаж шерифа; только из-за несчастного случая его корабль был захвачен в испанском порту, вследствие чего ни Франция, ни он сам не смогли вернуть захваченное имущество. Это досадное происшествие в течение многих лет лежало тяжелым бременем на отношениях Франции с южным Марокко. Однако в 1631 году Исааку де Разийи все же удалось подписать мир с шерифом, а в 1635 году с морисками.
В отличие от двух вышеупомянутых держав Англия вела с Марокко довольно активную торговлю, официальным образом через посредство «Варварийской компании», но главным образом, быть может, через посредство не слишком щепетильных коммерсантов, interlopers, которые поставляли оружие всякому, кто был готов платить за него хорошую цену, будь то мятежники вроде ас-Семлали, или законное правительство. Впрочем, англичане были озабочены не столько законностью торговли, только ее результатами, поэтому они вели переговоры с республикой Бу-Регрег и в то же время слали послов в Марракеш. Они были хорошо осведомлены обо всем, что происходило в Марокко; сообщения их путешественников и
