В последнее время Бармачай стала не просто копировать предметы, но и рисовать свои фантазии. Было удивительно видеть, как под ее ножом рождаются диковинные леса и звери, небывалые города и дворцы, которых она никогда не могла видеть, поскольку ничего не знала, кроме степи.

Старший брат Айгун выточил ей железную палочку для рисования. Ее творения стали еще более совершенны. Некоторые соплеменники стали узнавать в них своих давних знакомых и родных.

Счетовод племени по имени Шнага едва не тронулся умом, однажды увидев изображенного Бармачай толстяка с большими усами в шапке. Шнага бросился наземь и начал гладить и скрести рисунок, обламывая ногти: «О дядя Шамун, почему ты так рано ушел от нас!» Когда его оттаскивали, всего перепачканного землей и глиной, он тыкал пальцем и твердил как заведенный: «Это дядя Шамун, у него была точно такая же серьга в ухе и кинжал за поясом»…

Джуга сощурился. От свежего рисунка его дочери веяло тревогой. Всадник в доспехах с копьем, привставший на стременах и вглядывающийся вдаль. Бармачай сумела передать его богатство и роскошь попоны, прикрывавшей коня.

Где она могла видеть таких всадников? В племени джугов все было без излишеств – удобная, но простая одежда, обычные седла. А тут – блистающие доспехи.

Отец внимательно посмотрел на дочку. Круглолицая Бармачай улыбалась ему беспечно, непоседливая травинка подрагивала в уголке рта.

Ничего не сказав, Джуга вновь посмотрел на рисунок. И вздрогнул. Всадник словно отделился от земли и стал объемным. На секунду Джуге показалось, будто копье угрожающе качнулось в жилистой руке.

Все было странно и страшно в этом всаднике, закованном в доспехи. Прямой острый нос, брови вразлет, крепкая грудь, четыре перстня на пальцах. Но особенно изумлял причудливый шрам на виске.

Голова Джуги закружилась, рука невольно потянулась к мешочку на груди, в котором хранились целебные травы.

Как он ни допытывался, Бармачай не смогла объяснить, где она видела этого всадника. Знай твердила, что он ей приснился. Джуга хмурился и не верил. Он склонился над дочерью, сурово смотрел ей в глаза. В слезах и тревоге Бармачай убежала к матери.

Джуга остался сидеть рядом с рисунком. Бормотал под нос старую молитву, которой когда-то давно научила его мать. Кликнул слуге, чтобы тот привел шамана Раху. Вскоре тот приковылял, предусмотрительно прихватив с собой две накидки от солнца. Джуга молча показал на рисунок дочери.

– Кто это может быть?

Раха ничего не ответил. Опустился перед рисунком на колени и стал его разглядывать. Это длилось долго. Джуга терпеливо ждал. На какой-то момент ему показалось, будто Раха задремал под своей накидкой, одурманенный пеклом. Но вдруг шаман стал скрести землю пальцами и рассыпать ее над рисунком Бармачай, словно сеятель зерно. Он достал из мешочка кусок угля и положил его на рисунок всадника. Тот внезапно вспыхнул. Вождь и шаман отшатнулись от жара взметнувшегося пламени…

Племя джугов уходило. Всадники на лошадях, повозки с женщинами и детьми, обозы со скарбом, среди которого как особую ценность везли священные шкуры.

Джуга слез с коня. Встал посреди поля с курганом. Здесь они хранили великую тайну своего народа – шкуры, спасающие их от врагов и помогающие выживать на этой скудной земле. И вот они вынуждены уходить. Иначе – гибель от рук неведомого врага, воинственного и жадного племени.

Так сказал шаман Раха, а Раха никогда не ошибался. Взглянув в глаза Бармачай, шаман понял, что девочка узрела приближение могучего племени и этим рисунком, сама того не ведая, предупредила свой народ об опасности…

Айгун встал рядом с Джугой. «Пойдем, отец».

Слезы прочертили две дорожки на лице Джуги.

Шаман указал путь, которым им надлежало следовать, и путь этот вел на запад, а затем на юг и дальше к горам, за которыми простиралось бесконечное море Пунт, как его называл Раха…

Солнце и луна не успели шесть раз поменяться местами, как вздыбилась земля там, где еще недавно мирно стояли джуги. Тишина взорвалась гортанными кликами и лязгом оружия. Армада воинов затопила поле. Впереди на черном рысаке мчался человек со шрамом на виске. Оживший рисунок Бармачай.

Это был Саяр, сын великого Саяра. Те же усы, меч в руках, унизанные перстнями пальцы. И посадка в седле – подтянутая, поджарая.

Всадник был закован в доспехи. Блистающая на солнце сталь полностью покрывала тело и конечности Саяра-младшего. Так же сияли латы следовавших за ним воинов.

Много лет наследник Саяра мучился острым желанием – отправиться к кургану, разграбленному его отцом. Сокровища не утоляли его жажду так, как Саяра-старшего. Младшему хотелось большего. Он жаждал шкур. О непобедимых людях в шкурах слагались легенды. Он жадно слушал изумленных саярских купцов, рассказывавших о людях, вручную валивших деревья.

Глядя в окно своего роскошного подземного дворца, он дал себе клятву: уничтожить это племя и завладеть волшебными шкурами.

Безумец. Ему было неведомо, что не каждому дано ощутить силу шкур, что чудеса происходят лишь с избранными…

Неоднократно молодой вождь снаряжался в поход. Но всякий раз трубил отбой, не решаясь выступить против сверхчеловеков.

Тем временем могущество саяров росло, их подземные владения ширились. Выходя на поверхность, воины захватывали города, сжигали их дотла и сравнивали с землей. После чего строили новый подземный город. Бывшие горожане уничтожались или превращались в рабов саяров.

В одной из битв войско Саяра разбило отряд рыцарей. Это было кровопролитное сражение. Стрелы и копья отскакивали от рыцарских доспехов, многие саяры пали в том бою. Их спас хлынувший дождь. Земля превратилась в болото, в котором стали вязнуть рыцари. Саяры бросились подрубать ноги их лошадям. Рыцари падали и беспомощно барахтались в вязкой жиже…

Латы, сделанные чужеземным кузнецом, Саяр ощупывал с изумлением. Такого крепкого металла он еще не видывал. В сравнении с ним даже железо из Мерва выглядело хрупким хворостом. Один из пленных рыцарей знаками показал, что может показать, где находятся залежи такого железа. Он был оставлен в живых.

Рыцарь не обманул. Он привел их к предгорьям, где обитало немногочисленное, но свирепое племя. Всей своей мощью Саяр обрушился на него. Обнаруженные здесь запасы невероятно чистой железной руды оказались несметными…

Саяр спрыгнул с коня и огляделся. Неужели это не то место? Или джуги покинули его? Он заметался по степи, вздымая пыль. Заколотил мечом по кустам и несчастной чахлой траве, взбуривая землю.

Так Саяр носился на глазах у своего изумленного войска, не смеющего издать ни звука. И вдруг он застыл. Меч выпал из его