– Раньше я фокусировала свои мысли, создавая что-то в своей голове от начала до конца. Но конечный результат – это оружие. И оружие ведет к битве. И я снова начинаю думать о том, о чем не хочу. Раньше я беспокоилась только о том, что мне нужно разговаривать с людьми. Что они могут меня осудить. Теперь мне приходится беспокоиться о людях, пытающихся меня убить. Так что мои тревоги стали еще сильнее.

– Это так несправедливо. Мне очень жаль.

– Но мне кажется, я перестала себя винить. Это помогает. Это не моя вина, что так происходит. То, что я делаю, не влияет на мир так сильно, как мне порой кажется. Я поклялась никогда больше не создавать мощное оружие для тех, кого не знаю. Или тех, кто стоит у власти или стремится к ней.

– Рад это слышать.

Так приятно сбросить с себя этот груз. Высказать вслух все, что меня беспокоит. И тогда я позволяю еще одной тревоге сорваться с моих губ:

– Она свободна и снова охотится на меня.

Руки вокруг меня сжимаются почти что до боли.

– Она не сможет заполучить тебя. Я не позволю ей тебя забрать. Я скорее умру, чем это произойдет.

– Не говори так. Пожалуйста, не говори о смерти. Просто скажи мне, что мы снова одолеем ее. Что все будет хорошо.

– Мы снова ее одолеем. Все будет хорошо.

Хотя я знаю, что он не может обещать ничего подобного, мне все равно очень приятно это слышать.

Мне нравится, как пахнет Келлин. Как древесина, кожа и мускус. Я утыкаюсь носом в его рубашку и дышу еще глубже. Теперь, когда мы разговариваем, я уже не так нервничаю рядом с ним. Чувствую, как расслабляюсь в его объятиях.

– Я схожу с ума от беспокойства за свою семью, – говорит Келлин. – Что, если мы потерпим неудачу. Если армия Киморы победит, то это конец. Больше ее ничто не остановит. И что это будет означать для всех, кого я люблю? Я всего лишь один боец и не могу остановить ее в одиночку. Я даже не смог остановить ее в бою один на один. Она слишком хороша.

И теперь у нее есть целая армия.

– На этот раз мы не одни, – напоминаю я ему. – Члены королевской семьи не хотят терять свои земли или головы. Они объединятся, чтобы сразиться с ней. Они должны. И если по какой-то причине они проиграют, мы отправимся в Аманор и будем защищать твою семью до последнего.

Слова витают в воздухе, решительные, непоколебимые. Я бы никогда не забрала их обратно. Я обожаю его семью и никогда не оставила бы их в беде.

– Зива, – очень тихо говорит Келлин, – я люблю тебя.

Я замираю, чувствуя, как мое тело натягивается, словно тетива лука. Он не это имел в виду. Он просто пытается заставить меня чувствовать себя лучше, потому что я так расстроена после битвы, и…

Прекрати это. Ты не позволишь своим тревогам испортить этот момент.

Я хочу сказать ему, что тоже его люблю. Как я могу этого не сделать? Он единственный мужчина, которого я когда-либо хотела. Единственный человек, с которым я когда-либо была так близка.

Но я не могу сказать ему эти слова в ответ. Это слишком страшно, и я все еще отчасти убеждена, что он не это имел в виду.

– Ты не должна… – начинает Келлин.

Я прикладываю палец к его губам.

– Я хочу быть с тобой всегда, – говорю я.

Даже если он передумает, я – никогда.

– Так и будет, – говорит он.

Но разве Келлин не знает, что это то, чего он не может мне обещать?

Глава 22

Меня будит стук в дверь.

От пробуждения в незнакомом месте какое-то время я дезориентирована. Хотя, казалось бы, можно было уже привыкнуть к этому.

А потом раздается храп, исходящий от лежащего подо мной тела.

Келлин.

Я восхищаюсь им целую секунду, но стук в дверь раздается снова, на этот раз громче.

Келлин просыпается.

– Что? – спрашивает он.

Дверь открывается, и входит Петрик. Одетый, чистый и смотрящий на весь мир так, как будто он мог бы в одиночку справиться с Киморой и ее армией.

Он переводит взгляд с Келлина на меня меньше, чем на мгновение.

– Хорошо, что Зива тоже здесь. Это избавляет меня от необходимости разыскивать ее. Вас обоих попросили посетить еще одно собрание с моими братом и сестрой. У вас есть один час до его начала. Слуга снаружи может показать дорогу. Постарайтесь на этот раз не опоздать.

А потом Петрик свистит – свистит – на обратном пути к двери.

Голова Келлина падает на подушку. Одной рукой прикрывает глаза от света.

– Тебе, наверное, следовало приказать мне запереть его здесь прошлой ночью.

– Почему? – спрашиваю я.

Келлин удивленно смотрит на меня:

– Как ты думаешь, почему он в таком хорошем настроении?

– Потому что они с Темрой наконец помирились.

– Они сделали больше, чем это, Зива.

Я чувствую, как у меня отвисает челюсть.

– Нет! Он бы не стал… Она бы не стала…

О, Темра обязательно бы это сделала. И, давайте будем честны, Петрик бессилен отказать ей, чего бы она ни захотела. Хотя едва ли у него было какое-то желание отказывать ей в этом. Он наверняка был добровольным и активным участником.

– Черт, – наконец произношу я.

– Постарайся не думать об этом, – говорит Келлин.

– Думаю, нам с Петриком нужно поговорить.

– Что ты ему скажешь?

– Что убью его, если он сделает что-нибудь, что причинит ей боль.

Келлин целует меня в макушку.

– Не думаю, что тебе нужно беспокоиться об этом, но Петрика не помешало бы время от времени хорошенько припугивать. Я никогда не слышал, чтобы твой голос звучал так устрашающе.

– И мне нужно будет еще раз поговорить с Темрой.

– О чем?

– О предохранении.

– Предохранении?

Я смотрю на него.

– Против беременности.

– Оу. Ты имеешь в виду… Извини, я не знал, что у женщин есть какой-то способ контролировать это.

Кажется, ему очень неловко, и я нахожу это чрезвычайно забавным.

– Есть кое-какие травы, – сообщаю я ему.

– Я не знал. Мои родители, очевидно, не беспокоятся о таких вещах.

Это заставляет меня громко рассмеяться.

И тут у меня перехватывает дыхание, потому что то, что он говорит, означает…

– Так ты не знал? – спрашиваю я.

– Я только что сказал тебе, что не знал.

– Нет, я имею в виду… все эти женщины, с которыми ты был. Ты