усилий», «…сначала выкармливала… детей, потому что ей самой это было необходимо; затем привычка делала их для нее дорогими — и она кормила их потому, что это было им необходимо. Как только у них появлялись силы искать себе пропитание, они немедленно покидали мать», то есть теоретически дальше мать продолжала жить своей жизнью отдельно от детей, как это заведено у животных. Но поскольку европейское общество прошло путь великого прогресса, женщины совершенно одомашнились, поставив отношения между полами в один ряд с «гражданским обществом, искусствами, торговлей и всем тем, что объявляется полезным для мужчин»297. Иными словами, обособление женщин в рамках специфической домашней роли, которая для мужчин считалась неподобающей, произошло не «естественным путем», а напротив, стало крупным достижением цивилизации, утверждал Руссо.

«Женский» мозг

Опираясь на якобы прогрессивные идеи эпохи Просвещения, мы беремся заново оценивать наши представления о половом поведении, уже через призму научного понимания. И теперь в объяснение, почему женщины второсортны по сравнению с мужчинами во всем, чему наше общество придает значение, в ход идет сам факт того, что между полами есть определенные биологические различия. Кто бы мог подумать?

В 2003 году знаменитый клинический психолог, профессор Кембриджского университета Саймон Барон- Коэн вторгся в дискуссию о межполовых различиях со своей новой теорией, которую изложил в книге «Принципиальное различие: мужчины, женщины и чрезмерно мужской мозг»31. По его утверждению, существуют три типа мозга: «эмпатический» (тип E), систематизирующий (тип S) и занимающий промежуточное положение между ними «сбалансированный» мозг (тип B). У большинства мужчин, считает Барон- Коэн, мозг типа S, иными словами, мужчин больше интересуют вещи и их устройство, чем люди, и этот их интерес позволяет им накапливать опыт в самых разнообразных сферах и предрасполагает их к лидерству. В противоположность мужчинам у женщин мозг в большинстве случаев относится к типу E, что располагает их к болтовне и сплетням, к дружбе и к материнству.

К таким выводам Барон- Коэн пришел на основании эксперимента с младенцами полуторадневного возраста, считая, что они еще не обременены социальными ожиданиями и потому теоретически более склонны проявлять врожденные биологические реакции. Эксперимент заключался в том, чтобы в течение минуты показывать детям человеческое лицо, а потом объект (которым служил телефон) тоже минуту, при этом фиксировать движение глаз и определять, на что ребенок захотел смотреть дольше, на человеческое лицо или на телефон. По результатам эксперимента Барон- Коэн сообщил, что мальчики смотрели на телефон примерно 51% времени, а на человеческое лицо — 41% времени, тогда как в остальные 8% времени заметной разницы во внимании не фиксировалось. В отличие от мальчиков, девочки смотрели на лицо 49% времени, а на телефон — 41% времени. В остальные 10% времени у девочек разницы во внимании к человеческому лицу и к телефону не выявлено.

  Амальфея, кумская сивилла Миниатюра из книги Джованни Боккаччо «О знаменитых женщинах»

Наше общество прямо-таки души не чает в экспериментах подобного сорта, поскольку они дают авторитетные данные в пользу феномена, который мы замечаем еще со времен Платона. Беда в том, что сам вывод из экспериментальных данных не выглядит корректным. Другие исследователи, которые пробовали воссоздать эксперимент Барона- Коэна, не смогли прийти к такому же выводу — д аже сам автор эксперимента, и тот в последующих экспериментах не получил такого же результата, как в первом298. Полагаю, удивляться тут нечему, если вспомнить, что новорожденные младенцы еще не могут сами держать головку. А младенцев, которые участвовали в эксперименте, держал на руках кто- то из родителей, и вполне вероятно, что малыш в итоге смотрел на то, на что ему удобнее было смотреть в том положении, в каком его держали.

Более того, как указала профессор Мельбурнского университета Корделия Файн, у новорожденных младенцев еще не развилась устойчивость внимания. В большинстве исследований, призванных выявить у новорожденных предпочтение того или иного стимула, эти стимулы демонстрируют одновременно, помещая их один возле другого, и наблюдают, на каком из двух младенец сфокусирует внимание. «Если вы вместо этого показываете стимулы по очереди, — отмечает Файн, — то не сможете с определенностью утверждать, потому ли младенец дольше смотрел на стимул А, что действительно больше заинтересовался им или по той причине, что во время показа стимула B его раздражали какие- то внутренние ощущения, или он уже хотел спать, или просто успел немного утомиться, когда дошла очередь до стимула B»299. Однако тот факт, что результаты Барона- Коэна оказались невоспроизводимыми и потому с научной точки зрения спорными, нисколько не препятствует им всплывать всякий раз, когда они кому- то на руку.

Саймон Барон- Коэн не единственный своими исследованиями льет воду на мельницу «нейромифологии» — так психолог Дайан Халперн называет ошибочные идеи о половых неврологических различиях. Она приводит в пример одного доктора медицины, который бодро оповестил зрителей новостного выпуска на телеканале CBS-TV, что «у мужчин в шесть с половиной раз больше серого мозгового вещества, чем у женщин», тогда как «белого мозгового вещества вдесятеро больше у женщин», поэтому мужчины больше способны к обработке информации, а женщины — к мультизадачности. В этом поразительном заявлении неверно почти все, в том числе предположение, что дифференциация клеточных тел серого вещества и миелиновых аксонов белого вещества мозга имеет какое-либо отношение к вышеупомянутым процессам. Что еще хуже, здесь не учитывается тот факт, что «под влиянием жизненного опыта наш мозг изменяется, и потому так называемые различия в мозге у мужчин и у женщин могли быть вызваны (а не являться их причиной) различиями в жизненном опыте»300.

В одной из работ Халперн упоминает, как в некой муниципальной школе учительница класса с раздельным обучением объясняла, что разделяет мальчиков и девочек, потому что «исследователи мозга уже доказали, что у мальчиков обучение происходит иначе, чем у девочек»301. Тем не менее доказано, что когда детей разделяют по какому-либо критерию, они делают вывод, что эти группы действительно существенно различаются между собой, и в результате у детей развиваются предубеждения. Таким образом, разделение детей в раннем возрасте на мальчиков и девочек закрепляет у них представление, что существуют специфические половые различия, влияющие на качество усвоения знаний, и это представление они потом возьмут с собой во взрослую жизнь302. Такую же необоснованную позицию мы видим в печально известной истории вокруг Google Memo, когда в 2017 году сотрудник IT-гиганта был