Шрифт:
Закладка:
…а ещё встречались ловушки – там, где удобней пройти.
Лисьи глаза не слишком зоркие, зато нос чуткий. Те предметы, которых касалась рука человека, Джек различал издали; а встретив несколько ловушек кряду, он сообразил, откуда ждать беды. Где яма с кольями, замаскированная куском дёрна, где силки… По дёрну он пробежался, сначала и не заметив подвоха, а уцелел лишь потому, что ловушка не была рассчитана на вес обычной лисицы.
«Похоже, здешние обитатели негостеприимны».
Лагерь располагался между двумя холмами, поросшими вереском так густо, что даже самый умелый следопыт или охотник не смог бы пройти там, не нашумев. Но одно дело человек, а совсем другое – зверь; Джек ступал мягко, чуть пригибаясь к земле, так, чтоб ни одной веточки не задеть, ни одного сухого листа не потревожить… Шагах в пяти от костра он замер, вглядываясь и вслушиваясь.
У огня коротали ночь трое, и не узнать их по описанию трактирщика было невозможно.
Первым в глаза бросался громила. И не потому, что ростом он обогнал даже Джека, а размаху его плеч мог бы позавидовать и Неблагой… Скорей, потому что он буквально притягивал свет: зарево от костра окутывало его оранжевым туманом, сияющим ореолом. Черты лица, хоть и крупные, казались благородными: высокий лоб, тонкий нос, чуть печальный изгиб губ и немного опущенные уголки глаз – он словно с картины сошёл. Такими обычно изображают благородных рыцарей на перепутье. Он кутался в просторный тёмный плащ, а в пальцах задумчиво крутил что-то блестящее, из проволоки и стекла…
«Очки? – удивился Джек, приглядевшись. – Ну да, очки, только одно стёклышко разбито… А разве на его здоровенную башку они налезут?»
Вторым был старичок, одетый в рваньё – буквально ни одной целой вещи. Он был плешивым, сморщенным, как сморчок; от него издали воняло кислым потом, немытым много дней телом – и, судя по знакомому запашку, ловушки вокруг лагеря установил именно он. Старичок беспрестанно вертелся на месте, елозил, то вскакивал, то садился снова – и то бормотал себе под нос, то хихикал.
Третий сидел чуть поодаль, вытянув длинные ноги, и тоже кутался в плащ, хотя ночь выдалась душная. Большой, глубокий капюшон горбом лежал на спине. Лицо в полутени было толком не разглядеть, но даже с расстояния в глаза бросался уродливый шрам – от лба и до подбородка, наискосок, бугристый, белый и рыхлый, как творожный сыр. В остальном незнакомец выглядел непримечательно: тёмные волосы, коротко остриженные, аккуратная бородка, глубоко посаженные глаза.
– …что-то гость задерживается, – произнёс он вдруг и, досадливо цокнув, подхватил с земли кружку и прихлебнул из неё. Судя по запаху, эля. – Не потонул ли на болоте?
Старичок зашёлся хихиканьем, как будто услышал невероятно смешную шутку, а потом подскочил:
– Может, и потонул, места-то дикие, хе-хе, дорожка узкая… Не пойти ли, хе-хе, не проверить ли бабу, как там сидит, не сбежала ли? Хе-хе…
– Сиди, – осадил его громила тихим низким голосом. – Ты её так проверил вечером, что она теперь нескоро встанет. Этак помрёт раньше времени.
«Баба – видимо, та женщина с копьём, которая пропала неделю назад, – догадался Джек. – И она ещё жива… Только где они её прячут? Больше никем живым не пахнет…»
После замечания старичок плюхнулся обратно на обрубок пня, где сидел, но почти сразу же подскочил снова:
– Да как же, помрёт, небось, отдохнула уже… Не проверить ли, хе-хе?
– Сиди, я сказал.
– Да я ж без бабы одичаю, когда ещё баба-то сюда забредёт?
– Я сблюю, если услышу ещё раз, как ты её проверяешь…
– Да не всё ли тебе равно, хе-хе? Главное, чтоб жива была, когда ты станешь трапезничать. Небось, сам еле терпишь? А? А?
– А ну тихо, – скривился тот, что со шрамом, прерывая их перепалку. – У нас уговор: между собой никакого разлада. Подождём ещё. Если гость утоп, так добыть его пожитки из болота, зная место, дело нехитрое.
– Из волчьего притона он выбрался, – добавил громила и поворошил палкой костёр; ввысь взмыл сноп искр. – Свистун это своими глазами видел… А вот до Щегла не дошёл – от Щегла вестей нет.
– Может, и некому вести слать, хе-хе, – сказал старик и глумливо провёл пальцем по горлу. – А что? Гость-то наш человек непростой. Мало что ключ добыл, так ещё и знак… Видать, силён.
Воцарилось молчание; громила с треском разломил палку пополам и кинул её в огонь.
– Их таких всякий раз много – сильных, везучих, дерзких. Но силы истощаются, везение уходит, а дерзость… дерзость нам на руку, – веско произнёс человек со шрамом. – Главное, что ключи объявились снова и игра началась. И в этот раз я победу не упущу… К слову, полночь-то миновала, и давно. Глянь-ка, где там наш гость.
– И то дело! – радостно подскочил старикашка и зашарил по карманам. – Ну-ка, поглядим…
«Чего ты там смотреть собрался, лысая башка? – успел подумать Джек. – Так, не пора ли мне дать дёру?»
Но сбежать не успел.
Старик извлёк из-за пазухи драный свиток, встряхнул, расправляя его – и расстелил прямо по земле у костра здоровенную карту. Сноровисто отыскал пальцем нужное место, сощурился, вглядываясь… И завопил:
– Да он прямо здесь!
И стало очень тихо.
Громила приподнялся, нацепляя разбитые очки; шрамолицый положил руку на пояс, словно нащупывая оружие…
Джек понял, что драпать, в общем-то, поздновато – и решил поступить ровно противоположным образом. Выпрямился во весь рост, впрочем, предусмотрительно держась за корявой сосёнкой, и громко произнёс:
– Ясной ночи, люди добрые! Разрешите усталому путнику просушить у костра промокшие ботинки? Если нет, то я напрашиваться не стану, пойду дальше своей дорогой.
Старикашка пригнулся, отползая за костёр и одновременно сворачивая карту; громила напряжённо застыл, сжимая кулачищи… Но тут третий, который со шрамом поперёк рожи, сделал ему знак отступить и ответил за всех:
– Отчего же не проявить гостеприимство? Прошу к огню. Только назовись сперва.
– Меня звать
