победу после секса – ей удалось притвориться, что «Щенки» значат для нее больше, чем слова Эйдена. Но теперь ее снова охватила тоскливая тревога. Она почувствовала себя так, как часто чувствовала себя ее мать.

Лина тихо прошептала, чтобы Эйден не уходил. Чтобы не переставал целовать ее. И он поцеловал ее – несколько коротких, но безумно страстных поцелуев. Она сексуально простонала:

– Еще, еще, еще…

Ей хотелось, чтобы поцелуи остались с ней на целый месяц, прежде чем она с ним снова увидится.

Следующий поцелуй стал самым невероятным в ее жизни. Эйден притянул ее к себе и целовал, целовал, целовал, целовал. Его язык двигался у нее во рту, не стремясь вырваться. Лина стонала прямо ему в рот. Он прижимал ее так сильно, что его рот опускал ее все ниже и ниже, к нему на колени. Они целовались и стонали очень долго. Именно этого она всегда хотела. Лина всегда знала, что секс с тем, кого считаешь самым красивым, – это самая важная биологическая потребность, которой многие постоянно пренебрегают.

Эйден поцеловал ее в последний раз, глубоко и медленно. А потом отошел в кусты. Из своей машины он достал банку с пивом, остановился, прислонившись к дверце, выпил пиво и постоял еще несколько минут.

Потом она отправит ему сообщение: «Спасибо, что провел со мной сегодня столько времени».

А если бы ее спросили, как долго все это продолжалось, она ответила бы: «Очень долго! Я бы сказала, почти полчаса!»

Мэгги

Аарон Нодель, сжав в руке четки, идет на место для дачи показаний.

Его адвокат начинает прямой допрос. В суде сегодня тише, чем обычно. Хой задает диккенсовские вопросы – где Аарон родился, где живет. Аарон Нодель называет себя истинным уроженцем Северной Дакоты. При его словах сразу вспоминаются темные реки и длинные, плоские дороги. Он родился в Бьюле, в семье учителей. Отец умер, когда Аарону было семь лет, и мать вышла замуж повторно, за доктора. У Ноделя шесть родных братьев и сестер и еще сводные, с Маршалловых островов. В школе Нодель активно занимался спортом, был членом разных клубов. Школу он окончил в 1997 году и поступил в Университет Северной Дакоты, где изучал электротехнику, собираясь стать инженером. Но потом выбрал путь учителя. В зале суда то и дело возникает смех – так всегда посмеиваются над забавными рассказами приятного человека.

Учителем Нодель решил стать под влиянием родителей – в память об умершем отце, о котором слышал всегда столько хорошего. С Мари он начал встречаться уже на первом курсе университета. Их отношения продолжились и после выпуска. Аарон получил работу в католической школе Шэнли, где встретились и полюбили друг друга Арлена и Марк Уилкен. Допрос превращается в обычный разговор. Двое мужчин болтают о том, как один из них искал свое место в мире. Хой спрашивает, когда Аарон и Мари поженились.

– Так… м-да, я же под присягой, так что нужно уточнить… Да, точно, 26 июля 2003 года.

Смех слушателей.

Адвокат спрашивает о детях Аарона. Одному десять, другому восемь, третьему два. Большой разрыв между восьмилетним и двухлетним. Есть пары, у которых дети появляются с аккуратным интервалом в два года, а есть такие, кто руководствуется в этом деле наитием. Есть и те, кто начинает жить по графику, а третий ребенок появляется в силу каких-то серьезных причин.

Адвокат переходит к учительскому стилю Аарона. Он спрашивает, что Аарон говорит ученикам в первый день учебы.

– Я всегда говорю им самое главное: я не знаю, что происходит в их жизни. Но я знаю, что стены моего класса не могут вместить всю их жизнь. Я знаю, что в их жизни могут быть трудности, которые помешают тому, что я пытаюсь сделать, чего пытаюсь достичь вместе с ними. И если у кого-то возникнут такие трудности, они всегда могут рассказать мне, чтобы я их поддержал.

Адвокат спрашивает о том, как Аарон жил и работал в период предполагаемого преступления. Аарон рассказывает, как поднимался каждое утро, отвозил детей в детский сад, а потом ехал в школу. Он признается, что не всегда успевал в школу вовремя. Его раскаяние ощущается почти физически.

Хой элегантен и точен.

– Вы знали, сколько точно учеников должно находиться в вашем кабинете к восьми тридцати каждое утро?

– Не точное число, но какая именно группа учеников – да, я знал.

– Вы сформулировали лучше, чем я, – произносит Хой. – Благодарю вас.

Мэгги и прокуроры чувствуют, что, выходя из зала суда, люди будут думать: «Аарон Нодель очень точен и аккуратен. Он ничего не скрывает».

Хой спрашивает, с кем Аарон обычно обедал.

– К огорчению моих коллег-женщин, которые всегда считали, что мы держимся особняком, мы обычно обедали своим мужским коллективом: Шон Кринке, я и мистер Мерфи.

Прокуроры понимают, что происходит, что пытается доказать защита. Вот человек, который уважает границы в отношениях с противоположным полом. Ему не нужно обедать с дамами. У него есть любящая жена и трое детей. У них чистые кухонные полотенца, а в холодильнике всегда есть яйца. Возможно, это напоминает присяжным об их собственной упорядоченной жизни. А что, если любому из них придется провести тридцать пять лет в тюрьме, если какая-то Джейн Доу обвинит их в сексуальных отношениях с ней? А что, если она просто влюбится в него? И что, если этот присяжный окажется таким женатым парнем, этаким добрым самаритянином с принципами, детьми, домашним развлекательным центром и годами тщательно выстроенной жизни за плечами? Уплатить налоги вовремя, в апреле. Развесить рождественские украшения за день до того, как они появятся на домах соседей, и убрать на день раньше. Вежливые дети с аккуратно подстриженными ногтями. Пицца по вечерам. Прекрасный отец, умерший так рано. Профессиональный отчим. И не забывайте, еще и учитель года. Такой человек не мог делать подобное день за днем, чтобы когда-нибудь какая-то девица указала на него пальцем и заявила: «Этот мужчина ласкал меня в своем классе, занимался со мной оральным сексом в цокольном этаже своего дома, когда его дети спали наверху, а жена, которая никогда не покидала дома, уехала в командировку. Или отправилась с подругами в боулинг». Это просто невозможно. Господи, помоги этому человеку.

И о чем же учителя-мужчины разговаривали за своим мужским обедом?

– Отчасти это объяснялось тем, что мы… я не хотел бы… ну, у нас довольно большая школа. Пятнадцать учителей, и двенадцать из них – женщины. В такой ситуации трем парням не всегда хочется говорить о том, о чем они могли бы