Ощущение еще более усиливалось тем, что все происходило в ресторане. В ее ресторане. Ресторан – это как театральная площадка. Все наряжаются, что-то празднуют. А хозяева, повара и официанты каждый вечер играют свои роли. Слоун была героиней. Высокий, красивый, умный повар флиртовал с ней. Ее муж, шеф и одновременно хозяин ресторана, наблюдал. И хотя Ричард все это одобрял и даже подначивал Слоун, конечно же, в нем жила ревность. Ревность заводила Ричарда – и заводила Слоун. Она ощущала свою силу.

Прошло почти десять лет с того дня, когда она увидела Уэса в морозилке, где он прятался от влюбленных дам в Новый год, но ту картину она не забыла. Он почти не изменился – вот только теперь его свет сиял для Слоун. Он по-прежнему был с одной из женщин из той далекой ночи. Слоун отлично знала Дженни. У Уэса и Дженни было уже трое детей, но они так и не поженились. Слоун казалось, что у них открытые отношения – это вполне соответствовало характеру Уэса, да и Дженни то и дело заводила отношения с женщинами. Когда Ричард однажды спросил, что она думает об Уэсе, Слоун про Дженни даже не вспомнила.

– Ты хочешь спросить обо мне и Уэсе? – спросила Слоун.

Они лежали в спальне. Слоун только что закончила вечернюю гимнастику. Она всегда делала упражнения для ягодиц в стиле Джейн Фонды, но часто добавляла к ним отведения ног в стороны и приседания. Слоун стала заниматься гимнастикой на ковре в спальне с того самого момента, когда началась ее борьба с пищевым расстройством. Занималась она всего пять-десять минут, но не пропускала ни вечера, даже когда была пьяна или под кайфом.

– Что думаешь? – повторил Ричард.

– Да, – ответила она, глядя в потолок. – А почему бы и нет?

Через несколько недель она оказалась в ресторане одна с Уэсом. Конечно, там были и другие – помощники и официанты, – но они не считались. Они не входили в социальный круг Слоун. Ричард только что ушел, поцеловав ее на прощание. Ему нужно было везти детей на барбекю.

Слоун недавно сделала новую татуировку – на линии бикини. Место татуировки все еще побаливало, и это ее возбуждало.

Уэс разделывал рыбу. На лице его вечно темнела щетина, и выглядел он немного неряшливо. Слоун всегда была склонна к флирту, но в то же время тонко управляла своей сексуальностью. В нужные моменты она что-то усиливала или ослабляла. С Уэсом этого делать не приходилось. Ее заводило то, что можно просто быть самой собой.

– Привет, – сказала она.

– Привет, – поднимая глаза, ответил он.

Слоун почувствовала пульсацию между ног.

– Я сделала новую татуировку.

– Да?

Оба улыбнулись, и Слоун спросила, не хочет ли он взглянуть. Ричард и Слоун жили рядом с рестораном, и Уэс часто заходил к ним что-то забрать или просто выпить кофе. Поэтому приглашение прозвучало совершенно нормально и вполне безопасно.

Слоун отправила Ричарду сообщение. Она писала, что собирается сделать, и знала, что получит благословение. Слоун знала, что Ричарду нравится, когда она берет на себя инициативу – после его предложения. Она знала, что ему нравится отрекаться от власти, и была рада идти у него на поводу.

В спальне она опустила пояс брюк, чтобы показать Уэсу татуировку. Он опустился рядом с ней на колени. Она почувствовала его теплое дыхание, а потом жесткую щетину.

Оргазм был таким, словно они уже много лет кончали вместе. Но ощущению нормальности мешало понимание того, что они делают что-то недозволенное. Слоун была счастлива. Они оделись, и она кинулась к телефону. Слоун рассказала мужу, как все прошло, а он написал в ответ, что очень трудно развлекать детей, когда все стоит. Слоун улыбнулась. Они с Уэсом заговорили о жизни, детях, ресторане – о всяких мелочах, словно за семейным ужином. Все казалось абсолютно естественным.

После этой встречи в жизни Слоун наступил период самого комфортного и счастливого секса. В жизни Ричарда тоже. Найти подходящего третьего всегда было нелегко. Подходящего мужчину. Интересные, красивые, качественные мужчины их возраста были женаты или просто не интересовались отношениями, к каким стремился Ричард. Кроме того, Слоун не всегда нравилось заниматься сексом с незнакомцами. Со всеми их проблемами и недостатками. Когда мужчина находился сзади, он мог одной сильной рукой удерживать ее бедра, а другой элегантно удерживать за спиной собственную рубашку. Такие вещи ей не нравились. Кто-то был слишком склонен к насилию, от кого-то неприятно пахло.

С Уэсом подобных проблем не было. И сложностей. Все было приятно и спокойно. Ричард и Уэс часто занимались с ней сексом, вместе и по отдельности. Поцелуи были чувственными. Как восхитительно было целовать мужа, когда между ног находится ослепительно красивый мужчина! Или наоборот… Было приятно заниматься сексом с другим мужчиной под одобрительным взглядом мужа. Она никогда не чувствовала себя нечистой. Она чувствовала себя любимой. Она чувствовала, что их с Ричардом желания наконец-то осуществились так, как она не смела и мечтать. Она чувствовала себя живой.

Иногда секс длился всего полчаса. Они не стремились к сексуальному марафону с шелковыми простынями и свечами. Все длилось ровно столько, сколько было нужно каждому партнеру. Обычно дольше всех нужно было Слоун, потому что, хотя она и думала об этом целыми днями, когда все происходило в реальности, нервы ее подводили. И она это принимала. Она говорила мужчинам, что все в порядке, а когда Уэс уходил, доводила себя до оргазма сама или с помощью Ричарда, воспроизводя мысленно то, что только что происходило в их постели. Когда было время, они втроем одевались и пили кофе – точно так же, как если бы в постели были только Слоун и Уэс. Они общались как за обычным семейным ужином.

С момента начала новых отношений Уэс редко говорил о Дженни. Слоун давно привыкла к такому в мужчинах. Рядом с ней их женщины исчезали. Но она думала, что Дженни знает. Впрочем, Уэс был человеком добрым, и он наверняка все сделал правильно.

Слоун боялась, что их счастье может разбиться. Уэс внес в ее семейную жизнь нечаянную радость. Он сделал Слоун самой собой. Ее ждали два гетеросексуальных мужчины, и оба постоянно хотели ее. Она чувствовала себя всемогущей.

Как-то вечером Слоун сказала Уэсу:

– А ты не спрашивал у Дженни, может быть, она хочет к нам присоединиться?

Когда она об этом заговорила, они отлично проводили время. Смеялись над каким-то поступком общего приятеля. Но