Женщину за стойкой зовут Глорией. У нее гладкие темные волосы, ровная челка. Лина ненавидит всех, кто не хочет ей помочь. И сейчас ей показалось, что весь мир ополчился против ее счастья.

«Ты уже здесь? Пожалуйста, оставайся у реки. Я уже еду», – написала она Эйдену.

Она поехала на север к Смит-Вэлли. Пять минут – и поворот на запад, на дорогу к реке. Вот такой путь ведет к восьмому чуду света.

Лина заторопилась, восемьдесят, девяносто миль в час. Она доехала. Его машина уже стоит на месте. Она счастлива, ее буквально захлестнуло ощущение абсолютной эйфории. Врачи прописывают ей от депрессии лекарства, названий которых она не может произнести. Каждый раз она получает от них новый пакетик с таблетками. Если бы они только знали! Если бы они только знали, что лучшее лекарство – это мужчина, который приезжает туда, куда обещает. Вот что ей нужно, чтобы жить без боли.

На Лине черная рубашка, джинсы и кожаная куртка. Эйден приехал в рабочей одежде.

Он подошел к пассажирскому сиденью ее машины. Лина счастлива, но в то же время немного зла. Ей тяжело справляться с собой. Всю неделю она писала ему в фейсбук. Эйден открыл дверцу и сел в машину.

– Ты видел мои сообщения. Но не ответил.

– Я был очень занят, малыш.

– Но ты мог бы написать хоть словечко!

Оба замолчали.

– Ты любишь свою жену?

– Да, она нормальная…

Повисла новая пауза. Потом он взял ее за руку и погладил. Лину замутило.

Где-то прокричал петух, и Лина вспомнила о дедовской ферме. Она показывала Эйдену заставку на своем телефоне – фотография детей с ее бабушкой и дедом. Ей хотелось бы купить их ферму, но они наверняка оставят ферму ее родителям, а те ее тут же продадут.

Лина положила голову на плечо Эйдена, а он гладил ее по руке. Она протянула руку, погладила его по щеке с ямочкой. Больше всего она всегда боялась, что Эйден не испытывает к ней никаких чувств, что его интересует только секс. Но в такие моменты она знала, что он чýвствует. Что он ее любит.

Они перебрались на заднее сиденье и занялись сексом, не отрывая взгляда друг от друга. Она боялась показаться ему недостаточно красивой, но все равно смотрела на него. Как в последний раз в отеле. Только на этот раз она не упускала ни одной мелочи. Ей хотелось выжечь эти движения в своем мозгу, чтобы они согревали ее по ночам. Хотелось запомнить то, что нравилось ей больше всего: как он переворачивает ее, не выходя из нее, как удерживает так крепко, что она не может пошевелиться, как движется медленно и ритмично.

Как Эйден начинает двигаться резко и быстро, и порой член его выскальзывает из нее и утыкается в полоску кожи между вагиной и анусом. А иногда она начинает двигаться ему навстречу, чтобы не одному ему выполнять всю работу, и тогда он считает ее невероятно одаренной в сексе. А член у него такой огромный, что она чувствует себя рядом с ним не матерью двоих детей, а девственницей-подростком.

Как они лежат на полу машины, и она оседлывает его, упираясь руками в пол, а он удерживает ее за ягодицы. Она трахает его прямо на полу, поднимаясь и опускаясь, как краб или акробат, и локти ее направлены в ту же сторону, что и колени, словно она создана специально для этого движения.

Как он удерживает обе ее руки, опускаясь на нее.

Как он буквально съедает ее, словно кусок теплого вишневого пирога.

Как он выходит из нее и кончает прямо на волосы на ее лобке.

Как он после целует ее грудь и сосет соски. Как он вводит в нее пальцы, чтобы она могла кончить первый раз – или уже во второй.

Как он играет пальцами. Как они нежно и любовно движутся внутри ее.

Как он гладит ее повсюду, и проводит пальцами по вагине, и игриво проскальзывает внутрь, и выходит наружу, чтобы почувствовать ее под своими пальцами, а потом снова скользит внутрь.

Эд обычно просто гладил ее по руке и спрашивал: «Возбуждает?» Для него главным было спросить. А ей хотелось ответить: «Ты смеешься надо мной?! Повали меня, схвати, начни целовать! Будь же ты мужчиной, черт тебя побери!»

«Дело ведь не только во мне», – обычно говорил Эд.

«Но это то, чего я хочу», – обычно отвечала Лина. Разве она просила многого? Когда любишь кого-то, ему ведь нетрудно целовать тебя и заниматься с тобой любовью именно так, как тебе хочется.

Но черт с ним, с Эдом. Эд в прошлом. Эд умер.

Когда в тот день все подошло к концу и Лина кончила во второй раз, она включила радио и сказала:

– Наши «Щенки» выиграли в воскресенье.

– Мммм, – пробормотал он.

– А я рассказывала тебе, как Дэнни вчера принимал ванну и вода забурлила, а я сказала: «Дэнни! Ты что, пукнул в ванне?» А он ответил: «Мамочка! Я пукнул в ванне!»

Эйден рассмеялся. Он хотел что-то сказать, но она его остановила:

– Шшшш, помолчи минутку, я хочу послушать про «Щенков».

Она прибавила громкости. Для нее это большая победа. Она сумела притвориться, что у нее есть в жизни что-то, кроме него. Эйден ухмыльнулся. Он обхватил ее лицо руками и начал целовать. Никто в мире не целуется так, как он. Это ее момент из «Принцессы-невесты». Через несколько месяцев она соберется устроить девичник в стиле «Принцессы-невесты» – они посмотрят кино, а потом будут пить вино в горячей ванне. Откликнутся лишь двое, и одна скажет, что ей нужно отпрашиваться с работы за две недели, а вторая пришлет хмурый смайлик и ответит: «В эти выходные мы отмечаем день рождения моего муженька!»

Когда Эйден целует ее так, как сейчас, она не может безмятежно наслаждаться. Она постоянно думает о том, что это время кончится. Есть моменты, которые ей нужно запомнить навсегда. Некоторые люди, в том числе и доктор, который прописал ей прогестерон, говорят: «Лина, вокруг тебя целый мир. Он ждет тебя!» Эти слова выводят Лину из себя, потому что все эти люди счастливо живут своей жизнью.

Но то, что он поцеловал ее первый, раньше, чем она успела поцеловать его, сводит ее с ума. Ей показалось, что она получила первый приз. Лина понимала, что даже в любви идет постоянное соревнование: каждому хочется страдать меньше, чем другому. Лина уже одержала