Алиса внимательнее присмотрелась к спутнику, но по напряжённому лицу и тусклому, отстранённому взгляду понять ничего не смогла. Возможно, Игорь себя винит, возможно, ещё не осознал, возможно, прокручивает в памяти роковой эпизод, гадая, когда следовало поступить иначе, а возможно – вообще ни о чём не думает, лишь двигается вперёд, пока хватает сил. Надо бы об этом поговорить, но сейчас явно не время и не место: детям его душеспасительное раскаяние ничего не даст.

– Что Марина? – крайне безразлично осведомилась она.

– Всё ждал, когда ты не выдержишь, – мрачновато усмехнулся Игорь. – Примерно так же.

– В смысле?

– В смысле Герман остался с ней, а не побежал за тобой, – тяжело вздохнул молодой человек. – Ты же об этом хотела узнать?

– Я спросила про Марину, – буркнула Алиса.

– А я ответил.

Больше говорить было не о чем; она замолчала и продолжила путь, время от времени испепеляя его спину презрительным взглядом. С каждым новым километром успех похода казался всё менее вероятным. Местность абсолютно не менялась, ничего особенного заметно не было, на наличие бараков ничто не указывало. Мёрзнуть Алиса уже перестала – если всю ночь от холода и сырости её буквально трясло, то теперь было вполне комфортно: очевидно, температура тела понизилась до температуры окружающей среды. Ещё немного, и она навсегда останется частью этого леса и этих болот, сольётся с ними в единое мокрое прогорклое тёмно-зелёное нечто, будет вместилищем тумана, тины и бессмертных душ…

– Сундук был с ним? – вмешался в её мысли Игорь, начисто развеяв похоронное настроение, за что девушка была очень благодарна.

– Нет.

– Тогда где он?

– Тебя только это волнует?

– Ну, его всё ещё можно обменять на детей. Наверное.

– Ты ведь тоже думаешь, что это – Марина?

– Само собой. Больше некому.

– И на кой чёрт ей древний сундук с покоцанными останками Германовского предка?

– Вряд ли его можно назвать предком, – засомневался Игорь. – Родственником если только.

– А вдруг это вообще не его родственник? – закинула удочку Алиса, внимательно наблюдая за реакцией молодого человека.

– А чей? Её, что ли? – фыркнул он и, не услышав ответа, обернулся. – Ты серьёзно?

– Знаю, звучит как бред, – несколько сникла девушка. – Но…

– В последнее время всё в нашей жизни – настоящий бред.

– Вот именно, – воодушевилась Алиса. – Я просто подумала, что постороннему человеку левые останки на фиг не сдались. Тут должен быть кто-то лично заинтересованный.

– Но тогда и Вольдемар – её родня. Забыла про пальцы? – Игорь машинально бросил взгляд на свой и болезненно поморщился. – Насчёт ребёнка, конечно, не очень понятно, может, там и не было лишнего – это тебе не мумия, особо не разберёшь… Мы и высматривать-то аномалию начали только потому, что прецедент уже имелся.

– А почему, собственно, Вольдемар не может быть родственником Марины?

– Потому что инцест – это плохо. Даже для Германа.

– Придурок, – закатила глаза девушка. – Я имею в виду, что мы о Вольдемаре ничего не знаем, по сути, сами всё придумали. Ну пропал у Германа отец в каком-то замшелом году, и что с того? Места, прямо скажем, гиблые, мы уже и на своей шкуре это прочувствовали.

– Намекаешь, что исчезновение его прямого предка – просто совпадение? Ну не знаю…

– Нет, ты послушай. – Она настолько оживилась, что обогнала его и продолжала идти спиной вперёд, активно жестикулируя и время от времени налетая на деревья. – Мы с самого начала исходили из того, что вся эта история связана с Германом – ведь похитили его семью, а не тебя, например.

– Да лучше б похитили.

– Мы сейчас не о твоих страданиях. В общем, всё как-то очень легко подтягивалось к Герману, но на самом-то деле он ни при чём! Марине нужен сундук, и связано это с её роднёй, с историей её семьи.

– Тогда на кой чёрт она увела детей Германа? Он-то ничего не знает и помочь ничем не может, по твоим словам.

– Зато убийца мог. Ну, то есть…

– Очень его интересует судьба чужих детей.

– Дети – такая штука, что в принципе много кого интересуют. Переть против инстинктов обычно трудно, неприятно и непродуктивно.

– Но Марина-то требует, чтобы некий секрет, связанный с сундуком, раскрыл Герман, а не… Не… Не тот, кого с нами больше нет, – выкрутился Игорь, хотя было видно, что эвфемизм дался непросто. – И насчёт его родства с Вольдемаром она высказалась вполне определённо.

– Она вообще многовато говорит. И всё не о том.

– Я, конечно, понимаю, что тебе не особенно хочется ей верить, но судя по этой карте сокровищ, – он взмахнул мятым листком, на котором уже мало что можно было разобрать, – убиенный убийца знал, где находятся дети. А владеет этой информацией только один человек.

– Совсем необязательно. И потом, хотелось бы сразу прояснить: ты считаешь, что Марина говорит правду?

– Нет, само собой. Но отчаявшись, она пришла к Герману и хочет чего-то именно от него.

– Значит, думает, что ему есть что предложить.

– Вопрос в том, что думает сам Герман.

– По-твоему, он действительно знает какой-то секрет, но принципиально жертвует детьми? – скривилась Алиса. Несмотря на то, что в её глазах отец оригинального семейства здорово упал, такого она допустить всё же не могла. – Ради какого-то сундука?

– Мы пока не понимаем, в чём секрет, – пожал плечами Игорь. – Может, это что-то стоящее.

– Вряд ли это стоящее ему дороже родных детей.

– Ещё неизвестно, чьи они, – зловредно улыбнулся молодой человек. – Вон Вольдемара и младенца до сих пор не знаем, кому пристроить, тут с кровными связями вообще всё мутно… И нечего так угрожающе пыхтеть. Мы оба понимаем, что сейчас физический перевес на твоей стороне, но я буду сопротивляться.

– У меня пистолет, – вяло напомнила Алиса. – И он всё ещё заряжен. Хотя ты и не жадничал, стреляя по, возможно, единственному человеку, который знал, где дети.

Лицо Игорь исказилось, как от пощёчины, и девушка пожалела, что переборщила. Будто он сам об этом не думал.

– Идём дальше, – вздохнула она. – Найдём Артёма и Марусю, и твоя карма чудесным образом очистится.

– Я этого не помню, – негромко сказал Игорь, помолчав.

– Чего?

– Ничего. Как бежал за ним, как стрелял, что в голове творилось… Полный провал.

Алиса с сомнением на него уставилась, ещё раз окинула взглядом подсохшую рану и недоверчиво переспросила:

– Совсем ничего?

– Совсем.

– Дыра в твоей башке не такая уж глубокая, вряд ли она могла стать причиной амнезии.

– Ты её глубину измеряла, что ли? – в досаде пробурчал молодой