Шрифт:
Закладка:
Будущий завотделом химической промышленности ЦК КПСС Вениамин Афонин в качестве примера своей дружбы с различными высокопоставленными и полезными чиновниками, приезжавшими на Ставрополье на отдых в санатории и попадавшими в руки услужливого и заботливого директора крупного химического предприятия, указывает на целые категории (воронежцы, тюменцы), но подробно рассказывает о директоре металлургического завода в Кривом Роге. Дружба была ценна не только великолепно прошедшим обратным визитом вежливости Афонина в Кривой Рог, но и тем, что директор безотказно снабжал химпредприятие да и все остальные строительные организации Невинномысска так называемой «периодичкой» — металлической арматурой[640]. В этом случае «посредником» для индустрии всего города по данному вопросу выступал уже сам Афонин.
Третьей категорией посредников были те самые «толкачи», которые, как правило, были официально оформлены в качестве «агентов по снабжению». Фактически они распределяли часть ресурсов предприятия для обеспечения бесперебойных поставок сырья и комплектующих материалов. Для этого они разрабатывали сложные и подчас сомнительные с точки зрения законодательства схемы обмена и использовали различные стратегии для достижения результата — от взяток до морального давления. Так, например, «толкач» одного из крупных заводов латвийского Даугавпилса, будучи представителем первой волны воинов-афганцев, впоследствии, в 1980-е годы, зачастую ходил на важные встречи в «афганской» военной униформе с наградами и широко пользовался связями «побратимов» для своих деловых инициатив[641].
И, наконец, к четвертому типу посредников принадлежали представители криминального мира, которые могли теневым и откровенно криминальным образом обеспечивать производство сырьем и материалами, а его руководство — финансовыми средствами в обмен на использование мощностей и ресурсов предприятия. Подобная стратегия могла вести от мелких хищений к получению полного или частичного контроля над предприятием. Мы поговорим о них ниже в разделе, посвященном криминализации экономики.
Все эти посредники получали ренту с производства, которая, как правило, не была заложена в «план», а образовывалась в результате использования «внутренних ресурсов» предприятия. Разумеется, размер ренты зависел и от самого предприятия, производимой им продукции и от поведения его руководства.
Можно предположить, что крупное, градообразующее, имеющее «славную революционную историю» или «рожденное в годы первых пятилеток» (то есть превозносимое на всю страну сталинской и затем хрущевской и брежневской пропагандой) предприятие, директор которого мог быть членом бюро обкома и даже членом ЦК КПСС, имело низкий размер выплачиваемой ренты в соотношении с оборотом, ведь на него работали многочисленные лоббисты как в регионе, так и в Москве. А уж если оно выпускало что-то остро интересное конечным и многочисленным потребителям (как, например, автомобили) — то особенно.
Работавший после окончания экономического факультета МГУ в плановом отделе ЗИЛа в 1988–1990 годах (замзавотделом и внештатным комсоргом заводоуправления) сын заведующего сектором Экономического отдела ЦК КПСС и внук разработчика «хозяйственной реформы» и председателя Госкомцен Алексей Ситнин вспоминал о сохраняющихся остатках советского стиля управления предприятием так:
Было абсолютно точное понимание, что эти планы, фонды и прочее к реальной жизни особенного отношения не имеют. Например, все автомобильные заводы нуждались в прокатной стали, которой в Советском Союзе просто не было. Получалось, что для того, чтобы функционировать, они каким-то образом должны импорт этой стали поддерживать. Поскольку в основном они ничего такого не могли произвести, что можно было бы поменять на эту сталь, там выстраивались в сотнях людей и структур цепочки. [В отношении распределения произведенных автомобилей] там были жестко привязанные истории — армия и село. Все остальное все-таки в значительной мере формировалось по таким запросам. Грузовики были нужны всем производителям строительных материалов. Строительные материалы в СССР были нужны всем. И это была хорошо работавшая история: мы вам грузовики, вы нам кирпич. Этот кирпич нам не нужен, мы его… Соответственно, перебрасывалось туда. Запчасти, еще что-то. Холодильники («ЗИЛ», выпускаемые предприятием по лицензии General Electric и хорошо продаваемые как внутри страны, так и за рубежом. — Н. М.) — это почти валюта. Там ценовые пропорции были феноменальные: холодильник стоил 500 рублей, а грузовик 130-й — 5500. То есть грузовик был эквивалент 11 холодильников. [Но] советское ценообразование, оно же вообще не имело никакого отношения к реальной действительности. Эти цены были условные. Любому карьеру нужен грузовик всегда. Я тебе грузовик — ты мне песок. А дальше этот песок — это же универсальная история может развиваться. Там была элита, которая с Италией работала, с Миланом, [откуда и экспортировался стальной прокат]. Это вообще были люди, в основном Северный Кавказ, это их епархия, которые уникальными [способностями] обладали… В основном они оформлялись так называемыми экспедиторами. Я, кстати, не знаю, куда они потом делись, но был человек, которому звонили и говорили: «Нужен прокатный лист, сорт такой-то». — «А что есть?» — «А есть песок с карьера». Ну бред, да? Человек через сутки звонил и говорил: «Значит, так: песок — туда, гайки — туда, это — туда». Лист пошел, контракт подписан. …Очень многие вещи постсоветского проекта выросли из этой ситуации.
— А за что они работали на самом деле? Зарплата-то экспедитора 90 рублей.
— Плюс какая-то была у них премия. И официальная, и неофициальная. Неофициальная премия — это делалось очень просто. Ему распределяли холодильник вне очереди, он его продавал. Или ЗИЛ получал по разнарядке легковые автомобили для сотрудников. Вот ему вне очереди выдавали автомобиль, этот автомобиль везли в Южный порт, продавали за две [официальные] цены, получалось 16 тыс. рублей[642].
Исходя из этого рассказа, мы можем утверждать, что завотделом Пролетарского райкома КПСС Москвы Валерий Кушлин, с рассказа о котором мы начали эту книгу, был одним из многих «толкачей» завода, при этом завод еще и экономил на его услугах.
Вместе с тем небольшое предприятие, выпускающее в глухой провинции что-то «остродефицитное», также платило невысокую ренту посредникам, поскольку могло обеспечить получение необходимых ресурсов в обмен на свои товары высокой ликвидности, будь то всем нужные механизмы, детали (электродвигатели, насосы, подшипники), продукты первичной переработки (например, доски) или, наоборот, ценная пищевая продукция или другие товары, рассчитанные на потребительский рынок.
Например, дефицитные лампы и выпускаемые на их основе приборы Новосибирского электровакуумного завода в 1970-е годы среди многочисленных командированных с убедительными просьбами и распоряжениями распределяли сначала в обкоме, потом начальник профильного главка, а в итоге и сам министр[643].
А вот не столь известным предприятиям, производящим не слишком дефицитную продукцию, можно предположить, приходилось относительно дорого платить за то, чтобы получать что-либо на советском рынке ресурсов. Тем не менее им надо было,
