Наконец–то я поняла, как это ощущается: такое замирание и порхание внутри, когда видишь любимого мужчину. Когда понимаешь, что твои чувства взаимны, когда хочется дышать, дышать, дышать мгновениями, минутами, часами, наполненными им.

Короткими встречами — все–таки после случившегося мы оба были очень заняты, и долгими свиданиями: под вечер мы обязательно выбирались куда–нибудь вдвоем. Иногда просто ужинали вместе, а после сидели у теплого моря, рядом с его замком. Иногда бродили вдоль побережья, под усыпанным звездами небом.

Иногда Феникс приезжал ко мне… ну как ко мне, в земли алых сирин. Вместе с проклятием ушла и защита, уничтожившая бы любого феникса при попытке ступить в долину. Мы нашли то самое заклинание, которым воспользовалась Лиза, жуткое и невероятно опасное — проклятие, способное вытянуть силу из целой расы. Общим решением на семейном совете постановили, что нужно его уничтожить, чтобы никогда больше никого не постигла такая участь. Легран, в свою очередь, принял закон об использовании Огня Феникса исключительно в ходе боевых действий с тварями из леса Шаэри, и никак иначе. Согласно этому закону, любые попытки воспользоваться убийственной силой в личных целях карались сурово и без каких–либо оправданий. Невзирая на ранги, чины и лица.

— Не хочу, чтобы такое когда–нибудь повторилось, — серьезно произнес он, глядя мне в глаза.

— С тобой такое никогда не повторится, — ответила я. — Ты этого не допустишь.

— Мы, — мягко поправил он и заключил мое лицо в ладони перед тем, как поцеловать.

Несмотря на то, что между нами все было предельно ясно, его величество в кои–то веки вообще не давил. Позволял мне привыкнуть к себе, к новым обстоятельствам и к новым чувствам. Мы действительно проводили столько времени вместе, сколько могли. Узнавали друг друга. По–настоящему. Заново.

Я, например, узнала, что его привычку с песочными часами ему привил отец, который в детстве, когда маленький Легран пытался истерить и топать ногами, ставил ему эти часы. Пока песок сыпался, нельзя было издавать ни звука, надо было сидеть одному в тишине и наблюдать. До последней песчинки.

— Обычно после того топать ногами и что–то требовать уже не хотелось, — со смешком сообщил Легран. — Хотя иногда я думаю, что стоило бы.

Это же стало причиной его скупости на эмоции и чувства и сдержанности. К счастью, рядом со мной он раскрывался. Учился не только говорить обо всем, но и показывать мне. Потому что для меня это было очень важно. Слышать важные слова, чувствовать его внимание и нежность.

Феникс действительно изменился, поэтому сейчас я решительно не могла понять, что это за трюк с платьем, которое мне доставили на помолвку. Мы же с ним все заранее обсудили и решили, что наряд я себе придумаю сама! И вот опять!

— Положите на кровать, пожалуйста, — попросила я.

— Ларэй, вам тут еще письмо…

Да, кстати, я снова стала ларэй. С немыслимой радостью спихнув должность арэа на Веру, наслаждалась вновь обретенной свободой. Ну его такую ответственность в пень! Правда, Вера смеялась, что я меняю шило на мыло, потому что императрица — это в разы поответственнее будет, на что мне обычно сказать было нечего. Кроме как:

— Ха–ха–ха, очень смешно.

Разумеется, в ее словах была исключительно правда. Став женой Леграна, я принимала на себя ничуть не меньшую, а, пожалуй, даже большую ответственность, чем будучи арэа.

Отбросив мысли о будущем, взяла конверт, который протягивала мне служанка, распечатала его и прочла:

«Дорогая моя Надежда.

Могу представить сейчас твое лицо…»

Может он представить!

«… но, надеюсь, ты все же прочтешь это письмо до того, как выкинешь все в окно. Ты была права, когда говорила, что у тебя теперь две родины, и я предположил, что тебе было бы очень приятно присутствовать на своей помолвке в платье из мира, где ты родилась и выросла. Поэтому я взял на себя смелость сделать сюрприз, который, возможно, тебя порадует. Просто открой его и знай, что этот подарок — с любовью.

Равно как с любовью приму любой твой выбор.

До скорой встречи.

Легран».

После такого сердце заколотилось быстрее, и заколотилось еще быстрее, когда я открыла футляр. Это было платье, которое я очень хотела, и которое мы просто не могли себе позволить! Длинное, насыщенно–голубого цвета, корсетное. С тонкими нитями шнуровки на открытой спине, расшитым кристаллами Сваровски лифом и имитацией цветочных лепестков на юбке и шлейфе.

— Вера? — прищурившись, поинтересовалась я.

— Люба, — весело ответила старшая.

Младшая с независимым видом рассматривала что–то за окном. Надо сказать, с того самого дня, мы с ней больше ни разу не ссорились, а сейчас Люба вообще изображала, что не при делах.

Пока я пыталась прийти в себя в фейерверке охвативших меня чувств, одна из служанок осторожно поинтересовалась:

— Так что, ларэй? Какое платье вы выбираете?

Спустя два часа я выходила из комнаты в сопровождении сестер. Люба была в ярко–красном, Вера в темно–синем (ей на удивление шел этот цвет), а я, разумеется, в голубом. Под платье, которое мне прислал Легран, я попросила не укладывать волосы наверх, в результате мне их просто завили и оставили распущенными. Вдобавок к платью в подарок от императора принесли еще и украшения: легкие, невесомые, со сверкающими в оправе слезами феникса. Да, носить их имели право только члены императорской семьи, но, видимо, на невесту императора это разрешение распространялось автоматически.

Мы с сестрами едва успели дойти до открытого коридора–балкона, когда из противоположной арки на него шагнул Феникс. Сестры понимающе переглянулись и коротко поприветствовали подошедшее величество реверансами. Даже Люба не стала выделываться и сделала все, как надо, за что я была ей очень благодарна. Все–таки не каждый день у меня помолвка.

Они с Верой ушли в сопровождении слуг, а я невольно облизнула губы, глядя на своего мужчину. В глаза, в которых горело неприкрытое восхищение.

— Ты прекрасна, Надежда, — произнес он, мягко сжимая мою руку в своей и поднося к губам. — Любоваться тобой можно вечно.

Я не стала озвучивать, что им тоже. Сегодня Легран был в сапогах, брюках и праздничном камзоле–рубашке–жилете. Как–то по умному здесь называлась эта деталь туалета три в одном, с уплотненными рукавами и бортами, легким воротом, оформленная спереди под жилет. Носилась она навыпуск, что выглядело крайне стильно и современно,