А еще мне неудобно и все чешется. Юбка жены Томаса – ужасное изделие, трубчатая, из сиреневого нейлона и на три размера больше, чем нужно. Свитер тоже гротескный, с пышными рукавами и узором из огромных бирюзовых и розовых роз. При первой же возможности я верну обе вещицы их доброй хозяйке. Мой наряд в данный момент волнует меня меньше всего, но я усовершенствовала его как могла с помощью коричневой куртки Дэна. Куртка ужасно провоняла дымом, но в ней сохранился аромат сосновой древесины и, возможно, самого Дэна. Аромат доброго, храброго мастера по изготовлению арф.

Всю дорогу перед моими глазами стоят горящие арфы. Я веду машину неровно, рывками, меня терзают тревожные воспоминания: запах, жар, звук ревущего пламени и рвущихся струн. Также меня преследуют образы, связанные с Дэном: как он лежит на больничной койке и стонет от боли. И проклинает тот день, когда встретил меня.

Я лишь молюсь, чтобы он поскорее поправился и нашел способ жить дальше. Томас пообещал мне, что съездит его навестить, как только врачи разрешат. Жаль, что я не могу быть ближе. Как только приеду к Вик, попробую дозвониться до больницы.

Что касается моего собственного будущего, то тут я вообще ничего не знаю. Логика подсказывает, что мне следует вернуться к Клайву, если он согласится меня принять. Если бы он приехал забрать меня из больницы, я бы помчалась к нему домой, послушная, как овечка. В конце концов, он спас Дэну жизнь после того, как сам едва не погиб из-за моей неуклюжести, из-за того, что я выронила свечу. Разве я могу такое забыть? Тем не менее я уклоняюсь от мысли о том, чтобы снова жить с Клайвом. Возможно, это потому, что у меня уже закрепилась привычка жить мечтами.

Реальность кажется чертовски непривлекательной.

Я трижды останавливаюсь на переполненных заправках, чтобы заполнить бак бензином и выпить отвратительный кофе. На одной из них я замечаю мужчину, направляющегося на парковку, я убеждена, что это Клайв. Я вижу мужчину только сзади, но его рост и волосы песочного цвета… Может быть, он меня преследовал и сейчас возьмет и заберет меня домой? Потом он оборачивается, и я вижу, что это не Клайв. И снова начинаю дышать.

С пульсирующей головной болью и заплаканными глазами я наконец добираюсь до последнего с краю дома из красного кирпича, где живет Вик, и останавливаюсь на дорожке. Дети играют в саду. Они стайкой окружают машину и липкими ручонками тащат меня в дом.

– Тетя Элли здесь! Тетя Элли здесь!

Я с трудом улыбаюсь.

Вик бежит мне навстречу, ее каштановые волосы развеваются за спиной, лицо раскраснелось, объятия распахнуты.

– Боюсь, на тишину здесь рассчитывать не придется! – кричит она и крепко меня обнимает. По телефону я была немногословна, но она знает, что я через что-то прошла, и знает, что это серьезно.

* * *

– Но как?.. – заикаюсь я. – …Это не может быть правдой!

Я прижимаю трубку к уху, полагая, что ослышалась.

Но я знаю, что нет.

Голос Джо звучит обрывисто и резко.

– Не думаю, что Дэн стал бы лгать о таких вещах! А ты?

Я смотрю на шесть пар ботинок в прихожей Вик, как будто они могут послужить для меня доказательством. Я позвонила Джо в надежде узнать новости о Дэне. Но вместо этого она обрушилась на меня с отвратительным, ужасающим откровением. Я считала, что пожар произошел исключительно по моей вине, и это было и без того плохо, но это! Оказывается, мой муж – преступник. Мой муж поджигатель.

– Я… я не могу понять, как Клайв мог такое сотворить, – запинаюсь я.

Неужели он действительно собирался зажечь спичку? Я помню, как пахло его дыхание, когда мы в последний раз были дома вместе. Представляю все пустые бутылки из-под виски. Сочетание алкоголя и перенапряженной нервной системы…

– Я тоже не понимаю, – ворчит Джо. – Что Дэн ему сделал? Если – а никто до сих пор на это не намекал – ты ушла от мужа, чтобы быть с моим братом, то это было твое решение и твой выбор. Но именно Дэн лишился средств к существованию и оказался в больнице с невыносимыми болями. А ты в это время едешь к своей сестре в Йоркшир.

– Джо, я…

– Как твой муж мог об этом вообще подумать? – Она уже на взводе; в ее голосе проскальзывают визгливые нотки. – Что он за человек, чтобы идти на такие крайние меры? Что ты натворила, чтобы он так заревновал, стал таким жестоким? Ты спала с моим братом?

– Нет!

– Ну, между вами очевидно что-то было. И теперь ты в курсе того, к каким последствиям привели твои действия. Надеюсь, ты довольна.

Она бросает трубку. Я ни капли не виню ее за гнев. Я стою в холле, дрожу и пытаюсь привыкнуть к новой информации. В голове оживает картинка горящего амбара. Это зрелище настолько жуткое, что я и помыслить не могу, что кто-то намеренно спланировал пожар, а уж тем более, что это сделал мой муж.

Клайв, Клайв? Как такое возможно? Последние несколько часов я твердила себе, что он герой. Я даже подумывала к нему вернуться. Но в свете новых фактов я рассуждаю иначе. Сколько героизма понадобилось, чтобы вызвать пожарных и вытащить измученного Дэна из амбара? Более того, сколько злобы нужно было в себе накопить, чтобы спланировать сцену разрушения, подобную той, свидетелем которой я стала? Злобы и чистой, ядовитой ненависти.

Все перевернулось с ног на голову. Я продолжаю вспоминать, и по мере этого картина становится все более четкой. Клайв – не тот, кто звал меня сквозь пламя, вел меня вниз по крыше и поймал, когда я прыгнула. И не тот, кто ринулся в самое пекло, чтобы спасти арфы. Герой – не Клайв.

Теперь все мое внимание приковано к Дэну, самому доброму, храброму и искреннему мужчине из всех, кого я знаю. Как он из-за меня настрадался! Сможет ли он меня простить? Как мне преодолеть горькое сожаление, царапающее и терзающее меня изнутри?

47

Дэн

Моей первой посетительницей в больнице стала моя сестра Джо. Вторым посетителем оказался Томас. На нем была ветровка, одетая поверх шорт, ярко-синяя. Неровная линия волос липла ко лбу. Я догадался, что он в очередной раз позволил своей жене Линде себя обкорнать, результат ему в очередной раз не понравился, и он в очередной раз пытался исправить положение маникюрными ножницами. С Томасом такое частенько случается.

Томас сел на стул возле койки и выразил глубочайшую