class="p1">Однако войдя в амбар, муж Элли, Клайв, повел себя чрезвычайно странно. Он сел на стул и рассмеялся. Он сказал мне, что знает. Что ему все известно об Элли и обо мне. Даже если сейчас она не здесь, Элли была здесь, он ее видел, видел выражение ее лица. Но на самом деле он знал об этом уже несколько недель. Элли изменилась, стала постепенно от него отдаляться, и это разрывало его на части, а он ничего не мог с этим поделать. И все это из-за меня и моих романтичных, проклятых красивых арф.

Именно эта мысль и подтолкнула его к действиям. Она наводнила его голову образами. Образами романтичных, чертовски красивых арф, охваченных огнем. По его словам, он уже несколько недель думал о том, чтобы сжечь арфы. Он рассказывал мне все это как в трансе, и, честно говоря, я не понимал, говорит он сам с собой или со мной, но на всякий случай я его слушал. Возможно, он был немного контужен ударом по голове, который получил, упав на пол дровяного сарая. Я точно не знаю. Он все говорил и говорил о горящих арфах. Он подчеркнул, что этот образ обладает странной притягательностью и с каждым днем эта притягательность становилась все сильнее. Как же ему надоели все эти арфы, сказал он. Элли, вероятно, считала мой амбар со всеми его арфами раем, а ему он представлялся адом. По крайней мере, он мог превратить его в ад с помощью спичечного коробка. Отмщение вышло бы грандиозным. Сказав это, он снова рассмеялся. Мне не нравилось, что он смеется над такими вещами.

После того, как он своими глазами увидел, что Элли живет в амбаре, он поехал домой и залил в себя виски. Затем смочил в керосине тряпки и положил их в ведро. Он приготовился ждать, но когда вернулся к амбару, увидел, что машины Элли уже нет. Он предположил, что она испугалась и увезла меня куда-нибудь, возможно, на север, к своей сестре. Он считал, что мы с Элли заслужили получить сюрприз по возвращении. Поэтому он рассовал тряпки по всем щелям вокруг сарая и достал спички.

Когда он мне об этом сообщил, я обошел сарай, чтобы проверить, правда ли это, и так оно и оказалось. Я собрал тряпки. Их было много. Некоторые из них были похожи на одежду Элли. Носки вишневого цвета, кардиган цвета мха и терракотовая футболка. Они были насквозь пропитаны керосином и валялись повсюду: под окнами, в почтовом ящике, а один – похожий на ее свитер красно-коричневого цвета – лежал рядом с дверцей Финеса. Муж Элли, Клайв (как он мне рассказал) как раз наклонился, чтобы засунуть свитер в фазаний лаз и приготовился зажечь спичку, когда из дверцы выскочил Финес. Финес птица не агрессивная, но он испытал неприятный шок, когда в попытке отправиться на ночную прогулку обнаружил мужчину, запихивающего пропитанный керосином свитер в его дверцу. Эта неожиданная встреча настолько его потрясла, что он напал на незнакомца.

Я делаю паузу.

– Я бы сказал, что это была самооборона, не так ли?

Джо не отвечает. Она перестала жевать виноград и смотрит на меня.

– Это был шок не только для Финеса, – продолжаю я. – Для мужа Элли это тоже стало огромным потрясением: ему в лицо вонзил когти встревоженный фазан, как раз в тот момент, когда он собирался поджечь одежду, сарай и арфы.

Джо слушает разинув рот.

– Шок оказался настолько сильным, что вместо того, чтобы что-то поджечь, он пошел и уселся в моем амбаре. Там я его и обнаружил. Там он на меня и напал.

– Боже правый! – бормочет себе под нос Джо.

Я продолжаю свое повествование.

– После того, как я узнал все о муже Элли и его намерениях, я ощутил тревогу. Я начал говорить и поделился с Клайвом своими соображениями. А именно тем, что у него не все в порядке с головой.

– Немного?! Да он психопат! – кричит Джо.

Я сообщаю ей, что психопат Клайв тогда не знал, что Элли лежала в моей постели и боролась с приступами тошноты. Но потом она вышла из моей спальни и увидела мужа. И она удивилась встрече не меньше, чем он, и уронила свечу. Свеча упала прямо в кучу пропитанной керосином одежды, которую я собирал. Это был ужасный несчастный случай, стечение обстоятельств, и оно едва не стоило нам всем жизни.

Устав говорить, я опускаюсь на подушки.

Глаза Джо горят, и она выглядит так, как будто вот-вот извергнет из ноздрей огненную струю, как дракон.

– Боже всевышний! Эта Элли еще ответит! А я-то думала, что Рода плохая!

46

Элли

Ради такого дела только сестра согласилась бы проехать триста миль, когда у нее дома лежит больной ребенок, а трое других требуют ее внимания.

– Но боюсь, мне придется везти нас прямо из больницы обратно в Йоркшир, – упавшим голосом произносит Вик. – Я бы предложила остановиться в отеле, но Алан завтра на работе, а с няней я так быстро договориться не успею.

Значит, шестьсот миль. Это слишком много, даже для сестры.

Вот бы Кристина была здесь!

Я прокручиваю в голове другие варианты. Затем говорю Вик, чтобы она оставалась на месте. В будке лежит телефонный справочник. Я перелистываю страницы. Номер указан.

Телефон звонит и звонит. Я уже готова сдаться, когда слышу щелчок, и меня приветствует мужчина с напевным валлийским акцентом.

– Привет, Томас, это Элли Джейкобс.

– Элли Джейкобс! Здравствуй, Элли Джейкобс. Очень приятно! Чем могу быть полезен?

Он ничего не знает о событиях прошлой ночи, кроме того, что Дэн припарковал мою машину возле его дома. Я в максимально мягкой манере сообщаю ему последние новости. Пока я описываю сцену пожара, Томас заваливает меня красочными ругательствами.

– Ну, и как наш приятель Дэн? С ним все в порядке?

Я уверяю его, что с Дэном все в порядке, он тоже здесь, в больнице, но его до сих пор «подлатывают».

Я объясняю свою текущую проблему и осведомляюсь о своей машине.

– Да, она все еще здесь, рядом с моим фургоном, – отчитывается Томас. И да, Томас, да благословит его Господь, с радостью заедет за мной и подвезет меня до моей машины. Он также уверен – не наверняка, но почти – что его жена не будет возражать, если я одолжу кое-что из ее одежды.

* * *

Еще никогда поездка в Йоркшир не длилась так долго. Я до сих пор чувствую себя очень хрупкой.