Не знаю, сколько я там просидела, прежде чем на ум мне пришли три мысли. Во-первых, амбар все еще горел. Во-вторых, Дэна больше не было рядом. В-третьих, куда подевался Клайв?

43

Дэн

Убедившись, что с моей Элли все в порядке, я бросился спасать свои арфы. Раздумывать я не стал; размышления не принесли бы им никакой пользы. Размышления отнимают слишком много времени. Желание всегда быстрее. У меня было только одно желание, и его силы было достаточно, чтобы заставить меня сделать то, что я должен был сделать. А именно: вернуться в амбар и вытащить оттуда арфы. Немедленно.

Зернистые серые облака вырывались из дверей амбара и уносились в черное небо. Внутри все мерцало. Я рванул внутрь здания. Огонь обрушился на меня своей красно-желтой яростью, горячий, неистовый, жестокий. Я слышал шипение и рев и чувствовал резкие запахи: ароматы дымящейся сосны, дуба и бука, смешанные с запахом горячего масла, смолы, воска и металла. Куда бы я ни посмотрел, всюду вились и тянулись огненные щупальца. Они обвивались вокруг ящиков, в которых я хранил струны. Скользили по поверхности верстака и хватали мои инструменты. Змейкой подобрались к пробковой доске для объявлений. Фотографии арфистов одна за другой скручивались и чернели, среди них было и лицо Косули. Я на долю секунды остановился, чтобы посмотреть на него. Сгорая, она выглядела все более и более сердитой.

Поверх грохота я улавливал чистые звуки, нотки отчаяния и безысходности. Арфы нуждались во мне. Арфы. Бедные арфы. Я пробирался к ним.

Я подхватил Предвестника под мышку и понес его к дверям. Он был тяжелым, и почти так же тяжело было у меня на сердце. Он прильнул ко мне, его ребра вздрагивали от ударов о мои собственные. Как только мы вдвоем оказались на улице, я почувствовал резкую тошноту, а струны зазвенели от смены температуры. Я нагнулся и положил Предвестника набок на замерзшей дорожке. Он выживет. Но арф внутри оставалось еще очень много. Целых тридцать шесть.

Я снова окунулся в ад, который прежде был моим домом. Внутри я почти ничего не видел. Искры летели в глаза, языки пламени стремились проникнуть в горло, нос покалывало от набившегося туда дыма. Я не обращал на них внимания. Справа от меня что-то рухнуло. Что-то вонзилось в мою руку. Что-то плюнуло мне в лицо. Вперед глазами вспыхнул каскад красок. Я направился сквозь удушливый дым в конец помещения, где, как я знал, меня ждали арфы. Вытянутые руки врезались в знакомую раму. Дерево было раскаленным, сухим, жаждущим. Я не мог определить, что это была за арфа, но она была большая. Я вцепился в нее пальцами и потащил за собой в безопасное место. Я положил ее на землю в темноте рядом с ее подругой. На небе сияли звезды. Тени извивались и прыгали по дорожке, выглядывая из прямоугольника дверного проема: янтарные, черные, янтарные, черные.

Оставалось спасти еще тридцать пять арф.

Я ворвался внутрь снова. В третий раз я пробился через яркость и тьму, слепоту и изнуряющий зной, и мои руки нащупали изогнутую шейку другой арфы. Я вытащил ее в ночной холод. Положив ее, я коснулся рукой ледяных колючек травинок, мое тело жаждало рухнуть и лечь на землю рядом с тремя арфами. Все, чего я хотел – выпустить из организма дым и отдохнуть в морозной тишине. Но оставалось еще тридцать четыре арфы, которые нужно было спасти. Я выпрямился, голова кружилась, легкие жадно глотали воздух.

Затем моих плеч коснулся луч белого света. Он исходил из двух круглых автомобильных фар. Дверца распахнулась, и из машины выскочила фигура мужчины, того самого, что вскочил с моего стула, когда начался пожар. Мужчины, который неуклюже пробирался к двери, пока я что-то кричал Элли сквозь пламя. Это была фигура мужа Элли, Клайва.

– Пожарная бригада… Я их вызвал. Они уже в пути!

Он говорил медленно и невнятно, словно из его рта падали огромные тяжелые глыбы. Неужели он не понимал, что медлить было нельзя? Горели арфы. Арфы нуждались в помощи.

Я направил свои непослушные ноги обратно к амбару. Моя кожа пузырилась. Воздух был таким раскаленным, что заставить себя двигаться вперед было почти невозможно, но я наткнулся на другую арфу. Я схватил ее и, ударив об пол, выскочил на улицу.

Автомобильные фары все еще горели, освещая ряд лежащих на земле раненых арф. Ко мне приближалась другая фигура, босая, одетая в мою куртку поверх пижамы. Ее волосы были растрепаны, глаза широко распахнуты. Это была Элли, эксмурская домохозяйка.

Я отвернулся от нее, напряг все свои не желавшие больше двигаться мышцы, кости и суставы, а также полурасплавленную плоть и побежал обратно ко входу в амбар.

– Дэн, остановись!

Я не остановился. Мне оставалось спасти тридцать три арфы.

За моей спиной прозвучал ее вопль:

– Клайв! Пожалуйста! Останови его!

Второй раз в эту ночь на меня, как бульдозер, навалился ее муж и своим весом сбил меня с ног. Меня потащили за ноги назад, лицом вниз, через опилки, грязь, пепел и лед. Я был слаб. Я больше ничего не мог сделать.

44

Элли

– Один пьяный, другой обгорел, третий упал в обморок…

Голоса то приходят, то затихают. Они кажутся далекими, словно это призраки из другого мира. Я парю на краю этого мира, подслушивая чужие разговоры. Я отстраняюсь от них и пытаюсь сосредоточиться на себе.

Я лежу на спине. Но не дома, не в своей постели. Нет, все это я оставила позади, не так ли, на Рождество, после того, как Клайв порвал мои стихи? Но с тех пор произошло еще много страшных событий, или это был до ужаса реалистичный кошмар? Или пламя все-таки было? Пламя, угрожающее сожрать все, что я любила?

Я узнаю трение замерзшей пижамы и теплой куртки о кожу. Разве я не вылезла из окна на обледенелую крышу? В этой самой пижаме?

Я прислушиваюсь. Голоса сливаются в бормотание. Откуда-то доносятся посторонние звуки, вой сирены и шум мотора. Я ощущаю равномерное движение и открываю глаза. Я нахожусь в замкнутом пространстве, заполненном медицинским оборудованием. Рядом со мной лежит обмотанное бинтами тело.

* * *

– Как вы себя чувствуете?

Надо мной склоняется медсестра. Она нежная, как мама. Ее голубая туника безупречна, волосы аккуратно собраны на макушке, улыбка теплая и успокаивающая.

– Теперь я в