угольными компаниями и неравнодушными жителями области появился поистине уникальный, самый большой в России шахтерский храм, возведенный в память о погибших горняках Кузбасса. Впрочем, не только в честь наших земляков. В церковные поминальные списки занесены имена всех погибших шахтеров, начиная с советских времен.

Все церкви, часовни, мечети, построенные за время моего губернаторства, считаю особенными, но собор Рождества Христова в Новокузнецке – знаковый. Он символ надежды на спасение – от невзгод, трагедий, стихийных бедствий. Сама архитектура храма символична – в форме корабля. Очень радовался, когда храм открыли, меня каждый раз охватывает необыкновенное состояние умиротворения при входе в это здание. Патриарх Кирилл, которого в 2013-м пригласил на День шахтера, отслужил молебен и высоко оценил проделанную работу – не только здание собора, но и обустроенную территорию, воскресную школу. Кстати, Кузбасская митрополия была освобождена от налогов. Все православные сооружения области стали при мне бесплатно обеспечивать углем на зиму. Потом пошли письма со всей России: «Аман Гумирович, уголька бы…» Я сначала закошмарился, а затем пригласил собственников шахт и сказал: «Православные, надо помочь. Ты отправишь два вагона угля в Псково-Печерский монастырь, а ты – в алтайские храмы. Господь зачтет!»

Повторяю, занимался всем этим не ради показухи. Согласен с теми, кто говорит, что через душу легче прийти к человеку. Можно изобретать разные национальные программы, но суть человеческого бытия давно изложена в десяти заповедях.

Кстати, в память о погибшем сыне на мои личные средства построены две часовни: одна – Андрея Первозванного в Мундыбаше, с кедровой рощей, вторая – Ксении Петербургской в Кемерове.

Священнослужителям я выделял квартиры без первоначального взноса, под ноль процентов. В Кемерове на деньги семьи и друзей построил еще одну красивую деревянную церковь – Архангела Михаила. Мне понравился ее архитектурный стиль, выдержанный в традициях русского деревянного храмового зодчества. После пожара в «Зимней вишне» ее подожгли… Виновных, как часто у нас бывает, не нашли. Долго не раскачиваясь, начали отстраивать заново. Я отдал настоятелю сто тысяч рублей, больше в тот момент не мог, обзвонил знакомых, попросил помочь. Весной 2019-го церковь восстановили, надеюсь, больше никто туда с огнем не сунется.

Патриарх Кирилл, один из немногих поддержавших меня после отставки 1 апреля 2018 года, прилетел на сороковой день после трагедии, провел молебен и встретился с семьями погибших. И ко мне обратился со словами «продолжать на любой должности оставаться таким же честным, мужественным и порядочным человеком, верой и правдой служить своему Отечеству». Что я по мере сил и возможностей и делаю.

О взрывах

Есть еще тема, о которой говорить трудно, но нужно. О гибели людей и поведении руководителя в такой ситуации. Я хлебнул из этой горькой чаши сполна.

Весной 2007 года под Новокузнецком с коротким временным интервалом – 19 марта и 24 мая – произошли две страшные аварии на шахтах «Ульяновская» и «Юбилейная». Они унесли жизни ста сорока девяти горняков.

Девятого мая 2010 года я готовился подняться на трибуну на центральной площади Кемерова, чтобы поздравить людей с Днем Победы, когда получил известие о ЧП на «Распадской». Два взрыва огромной мощности оборвали земной срок девяноста одного шахтера и разрушили почти все выработки, выведя из строя более трехсот километров подземных горизонтов. Второй взрыв прогремел, когда в забой уже спустились спасатели… Жуткая трагедия!

Как писали газеты, «вышло горе на-гора». Множество семей остались без кормильцев. Я присутствовал на всех похоронах, поговорил с каждой вдовой, матерью, осиротевшим ребенком, старался найти искренние слова сочувствия и сопереживания. Постоянно казалось, что на меня смотрят с укором: ты-то жив… Страшное чувство. Слезы, боль, отчаяние… Сердце не выдерживало. Не приведи господь никому пережить гибель близких. Никакая валерьянка или водка не спасут.

Мы делали все от нас зависящее, чтобы скорбный список погибших не пополнялся. Задача эта не из простых. Кузбасс – регион особый. Многие шахты относятся числу самых трудных в мире по показателям метанообильности, газовой опасности, по взрывчатости угольной пыли. Именно метан чаще всего является главной причиной пожаров и аварий на шахтах. Если сравнивать опасность угольных предприятий в разных странах мира по десятибалльной шкале, то кузбасские шахты, на которых произошли взрывы с трагическими последствиями, имели максимальные оценки – девять или десять баллов.

Кроме того, кардинально изменились условия работы в шахтах. Если еще лет десять назад уголь добывали на глубине сто пятьдесят – триста метров, то сегодня люди и техника опускаются на полкилометра и глубже. А это дополнительный риск. И еще один немаловажный фактор, который, к сожалению, мало кто принимает во внимание. Как это ни парадоксально, статистика аварий на шахтах показывает, что подземные взрывы связаны с фазами Луны.

Еще в начале 1980-х годов украинские геологи провели статистический анализ взрывов газа и выбросов угля на шахтах Донбасса с 1947 по 1963 год, а позже – и вплоть до 1996-го. Было установлено, что взрывы происходят в пятнадцать раз чаще в дни, которые близки к полнолунию и новолунию. Вот и трагедия на «Ульяновской» в Кузбассе случилась 19 марта 2007 года – в новолуние. А за день до этого был взрыв на шахте в Китае.

По мнению ряда ученых, шахтные взрывы являются следствием естественных природных процессов и находятся в одном ряду с такими катастрофами, как землетрясения, извержения вулканов, наводнения, ураганы… Известно, что сила притяжения Луны вызывает, к примеру, приливы и отливы на море. Вполне вероятно, что этот спутник Земли может притягивать не только воду, но и газы из недр нашей планеты, в том числе и водородно-метановую смесь. Горные выработки становятся своеобразными колодцами и как бы приоткрывают путь для выходов этих газов из-под земли. Так что, будь моя воля, дни полнолуния и новолуния не задумываясь объявил бы на шахтах выходными. На первый взгляд, мера простая, но она может снизить аварийность и сохранить не одну сотню шахтерских жизней. Но, конечно, только этой мерой проблему не решить. Она намного глубже и серьезнее…

Приезжая в Москву, я общался, как правило, с президентом. Разговаривал, убеждал помочь области. Получал не все, что просил, Владимир Владимирович подписывал процентов пятьдесят наших обращений. Как обычно, вопрос упирался в деньги. Идти напрямую к министрам смысла не было, без Путина они ничего не решали. Это и по себе знаю, что толку, что назывался министром по делам СНГ? Ничего конкретного я не мог сделать, выполнял, по сути, представительские функции. Это сильно ущемляло самолюбие. Какой министр без денег в портфеле?

Вот так и с углем. Сколько