буду описывать всех подробностей, следствие велось основательно. Прокурор особо отметил, что это первое дело в России о покушении на убийство губернатора, которое пресечено. Оно успешно доведено до суда, по нему вынесен приговор. Александра Тихонова Новосибирский областной суд признал виновным по статьям 33 и 105 УК РФ – соучастие в форме подстрекательства к убийству по найму – и приговорил к трем годам лишения свободы. От наказания он был освобожден по амнистии, объявленной Госдумой в честь пятидесятипятилетия Победы в Великой Отечественной войне. Суд установил, что Виктор Тихонов по заданию брата Александра подыскал и нанял двух исполнителей убийства и передал им в качестве аванса сто семьдесят девять тысяч долларов. Однако киллеры испугались, что их ликвидируют после исполнения заказа, и сдались правоохранительным органам. Всего же на операцию предполагалось затратить восемьсот тысяч долларов.

К братьям Тихоновым я не испытываю неприязни. Сбили мужиков с толку! Может, всему виной большие деньги, которые посулили братья Живило, или они нагородили чего-то невероятного? Александр несколько раз пытался потом со мной встретиться, но я отказывался. О чем нам говорить? Я выслушал бы объяснения, а потом сказал, что все прощаю? Но я, повторяю, не бог и не судья.

Конечно, осталось чувство замешательства. Я не раз обращался в Верховный суд, прося освободить Виктора Тихонова, предлагал свое поручительство. Мои просьбы были отклонены. Виктор отсидел четыре года, от звонка до звонка. Сколько судеб исковеркали Живило!

Работая в Кемерове, я больше не получал угроз, а вот бывая в командировках в Москве, несколько раз слышал в трубке мобильного телефона: «Ты еще живой? Ну-ну…» Не скажу, что страшно становилось, но мозг сверлило. Пытались найти звонивших – безуспешно, сигнал шел из-за пределов России. У меня была охрана – хорошие ребята, прошедшие Чечню. Но я понимал: если захотят грохнуть, никто не поможет.

Чтобы закрыть тему, расскажу еще один факт из эпохи противостояния с МИКОМом. Как-то позвонил мне Геннадий Зюганов и попросил прилететь в Москву. Думаю, это было в самом конце 1999 года. Ладно, говорю, приеду. Договорились о встрече.

Зашел в думский кабинет и на мгновение даже остановился от неожиданности. Рядом с лидером КПРФ сидел… Михаил Живило собственной персоной.

Геннадий Андреевич сделал широкий жест:

– Хватит вам ссориться! Михаил нам помогает, и ему тоже надо помочь…

Я вспылил:

– Гена, ты о чем?! Знаешь, что творит этот парень?! Понимаешь, откуда его помощь? Он грабит металлургов, а часть награбленного, получается, отдает тебе! Деньги-то шальные, вот и раскидываются ими. Он не строил эти заводы, не дорожит людьми. А это твои избиратели, между прочим!

Сказал, развернулся и ушел. На этом в моих отношениях с Зюгановым была поставлена жирная точка.

О новой эпохе

Последний год уходящего века и тысячелетия мы встретили без первого президента России Ельцина. Думаю, все помнят, как 31 декабря 1999 года он ошарашил страну, сделав сенсационное заявление об уходе в отставку. У меня даже рука со стопкой в воздухе остановилась.

Прощаясь с «дорогими россиянами», Борис Николаевич назвал имя преемника – Владимир Путин. Сменилась не только эпоха, к руководству России пришел новый лидер, разительно отличавшийся от предшественника. У меня была возможность в этом убедиться, ведь я не раз с ним встречался.

Первый раз я общался с Владимиром Владимировичем, когда он возглавлял ФСБ. Есть у нас в регионе тяжелая история под названием «программа FATA». Еще в девяностые годы Кемеровская область заключила крупный контракт на закупку в Италии оборудования для сельского хозяйства и перерабатывающих предприятий. Не знаю, откуда взялась компания FATA Group, однако начиналось это сотрудничество, когда область возглавлял Михаил Кислюк. Для Кузбасса контракт был невыгоден, но тогдашнее правительство его утвердило. Потом начались накладки: FATA постоянно что-то путала, присылая одно оборудование вместо другого. А расплачиваться требовала в срок. Стоило это удовольствие дорого. Мы задолжали, итальянцы подняли крик на весь мир, побежали к Ельцину и Гайдару. Нам пришлось доказывать, сколько денег украдено с помощью «путаницы» с поставками. Я подал в суд и аккуратно ходил на все заседания, но внятного решения не дождался. Вынесенное заключение никого ни к чему не обязывало. История тянется до сих пор. Сколько времени прошло, а Кузбасс продолжает тянуть это ярмо, платя ушлым итальянцам. Сейчас уже никто ничего не обсуждает, в областной бюджет автоматом закладываются суммы на погашение некоего долга перед FATA. Поразительно, но никого, похоже, не смущает, что итальянцы часть оборудования не поставили или привезли не то, что надо. Платили и платим из казны Кузбасса за эту большую подлость.

В 1998-м, когда я еще надеялся как-то разрешить эту ситуацию, ездил к Ельцину и Гайдару. А потом решил привлечь на нашу сторону директора ФСБ Путина. Меня на удивление быстро приняли: только обратился с просьбой о встрече, а через день уже пригласили на Лубянку. В кабинет пропустили минута в минуту. Владимир Владимирович – человек вежливый, сразу предложил чай, слушал внимательно. Я подробно объяснил про воровство в государственных масштабах. Изложил от начала до конца. Путин не перебивал, что-то записывал, задал в конце несколько уточняющих вопросов, а потом вдруг отчеканил:

– ФСБ – структура государственная, призванная защищать, поэтому не надо ее поносить ни единым словом, говорить, будто мы в чем-то не правы. Вы это понимаете?

Я кивнул, а про себя подумал, что даже не упоминал ФСБ в разговоре. Решил уточнить:

– Владимир Владимирович, не делал этого и не собираюсь. Я ведь государственный человек…

Путин оборвал меня с суровым выражением лица:

– Но вы все поняли?

– Конечно, Владимир Владимирович.

– Спасибо, до свидания.

Так прошла наша первая встреча. Откровенно говоря, вышел на улицу в некотором недоумении. Начал анализировать разговор и понял, что кто-то из моих недругов напел Путину в уши, мол, Тулеев такой-сякой, поносит Ельцина, власть в целом и ФСБ в частности. Понятное дело, такое не могло понравиться Владимиру Владимировичу, вот он и решил провести со мной воспитательную беседу. Я видел, Путин настроен по отношению ко мне негативно, его неоправданная жесткость выбила из колеи, надолго испортив настроение.

Следующий раунд нашего общения получился заочным. Это произошло во время избирательной кампании 2000 года, где я стал оппонентом Путина, хотя поначалу и не помышлял о новом «походе в президенты».

Дела в Кузбассе постепенно пошли на поправку: если в среднем по России объем промышленного производства к 1999 году вырос на шесть-семь процентов, то в Кемеровской области – на двадцать один. Казалось бы, живи да радуйся, развивай успех. Не тут-то было! Трудимся, потеем,