можно ли назвать меня благородной, — отвечаю я с легкой улыбкой. — Мой отец был первым лордом в нашей родословной. Он стал им только благодаря своей удачливости в торговле. — Улыбка спадает, и я смотрю на золотисто-красные просторы леса. — А когда удача кончилась... кончилось и все, что сопутствовало лордству, кроме титула.

Шайе смотрит на меня долгую минуту. В ее глазах — глубокое понимание, задумчивость, которой так не хватает большинству людей. Я не чувствую, что меня понимают так же, как в случае с Дэвиеном. Она не заглядывает в мои самые сокровенные мысли и темные уголки. Нет... В Шайе есть почти неуловимое признание. Как будто она видит и узнает боль, так же как я вижу и узнаю ее в ней, хотя наша боль разная и уникальная.

— Ты брала уроки верховой езды до того, как удача закончилась?

— Нет, хотя мне удалось получить в подарок лошадь. Одна из единственных вещей, которую подарил мне отец. Я должна была заботиться о ней, удовлетворять все ее потребности. Но конюх, который был у нас, был достаточно добр, чтобы научить меня основам верховой езды. После этого я училась сам, убегая рано утром. — Я пристально смотрю в ту точку, где тускло светящиеся мотыльки начинают заслонять деревья вдали. — Я ехала и ехала, пока не оказался на самом краю своего маленького мира... и тогда я стала фантазировать о том, чтобы продолжить путь. О том, чтобы доехать до места, которое будет для них недосягаемо.

— Полагаю, тебе это удалось. — Джайлс смеется. Он легкомысленный человек и, кажется, не замечает боли, скрытой под моими словами, которую так ясно улавливает Шайе. — В конце концов, ты сейчас едешь довольно далеко от них, в таком месте, где они тебя никогда не достанут.

Я тихонько смеюсь. Если бы я только могла остаться здесь. Эта мысль приходит мне в голову так естественно, что я не могу оторваться от нее целых три секунды. Это не первый раз, когда у меня возникают подобные размышления. Поэтому меня настораживает не удивление. А то, насколько естественным стало это желание.

— Это та лошадь, которую ты хотела оставить? — спрашивает Дэвиен. Я не помню, когда он подошел так близко. Сейчас он стоит по другую сторону от меня, и я нахожусь между ним и Шайе. — Орен сказал мне, что в день твоего отъезда возникли разногласия по поводу лошади.

— Ее зовут Мисти, — говорю я. — Отец подарил мне только две вещи — мамину лютню, которая досталась мне скорее по наследству, чем в подарок, и Мисти. Мои сестры даже не ездят верхом. — Правда, Лаура сказала, что постарается сделать все возможное. — Она будет там зря.

— Может быть, когда ты вернешься, ты сможешь ее забрать.

Я смеюсь.

— Забавно, но я думала о том же самом совсем недавно. Я подумала, что если во мне есть магия, если я могу пересекать Фэйд и ужинать с фейри, то чего мне бояться своей семьи? — Но даже когда я произношу эти слова, во мне все еще живет маленькая испуганная девочка, боящаяся наказания, которое Джойс может придумать в следующий раз.

— По-моему, совсем немного. — Джайлс хихикает.

Дэвиен продолжает задумчиво смотреть на меня. С одной стороны от него, с другой — от Шайе, мне некуда спрятать свои мысли и эмоции.

— Возможно, когда все закончится и пыль уляжется, я смогу вернуться в Мир Природы и помочь тебе вернуть Мисти. Магия короля фейри может оказаться полезной в любом деле. — Он слегка усмехается. Я не могу сдержать улыбку на своем лице. Мысль о том, как мы вдвоем пробираемся ночью в старый дом моей семьи и отбираем у них что-то после того, как они отняли у меня так много, — это более сладкая фантазия, чем я могла себе представить раньше.

— Или же Его Величество, возможно, захочет послать ей на помощь своих верных вассалов, — официально говорит Шайе, бросая на Дэвиена пристальный взгляд. — В конце концов, ты будешь достаточно занят, обустраиваясь на троне и следя за тем, чтобы никто не захотел отнять его у тебя. Было бы неразумно уходить.

— В конце концов, фейри не привыкли долго задерживать своего лидера. — Джайлс вздохнул. — Прошла целая вечность с тех пор, как наша земля знала стабильность.

— Со мной все изменится, — клянется Дэвиен. — И я верю, что у меня будет достаточно времени, сил и энергии, чтобы помочь и моему народу, и Катрии.

В голове возникает образ весов. На одной стороне — все фейри, все его королевство, на другой — я. Но каким-то образом эти весы не настолько выходят из равновесия, чтобы я была опрокинута в небытие. Дэвиен все еще думает обо мне и моем благополучии. Возможно, он говорил правду, когда сказал, что приложит усилия, чтобы навестить меня. Возможно, это не было осторожным танцем слов фейри.

— Полагаю, время покажет. — Слова Шайе звучат так же неуютно, как и то, как она внезапно выглядит в седле. Она то и дело бросает косые взгляды в сторону Дэвиена. У нее что-то на уме, и я не желаю присутствовать при ее размышлениях.

— Какой у нас план? — спрашиваю я, пытаясь сменить тему.

— На северном краю наших границ, далеко к северу отсюда, есть убежище. Мы поедем туда сегодня и отдохнем. Он все еще находится под барьером Аколитов Дикого Леса, так что мы сможем провести ночь в относительной безопасности. А завтра мы проснемся с рассветом и поскачем в северные леса, сквозь туманы, пока не достигнем Озера Энойтинг в самой северной точке диких земель фейри.

— Понятно. — Я наклонился вперед, глядя на Джайлса и Шайе. — Тогда, я думаю, у нас есть время для гонки. Что скажешь?

Джайлс кусается.

— Я думаю, что моя лошадь крупнее твоей и лучшего происхождения.

— Жаль, что это не компенсирует того, что я лучший наездник, — насмехаюсь я. — Я помчусь с тобой в убежище. Тот, кто доберется последним, отвечает за ужин.

Джайлс разражается хохотом.

— В любом случае ты проиграешь, потому что я никудышный повар. Но ты договорилась. Шайе, посчитаешь для нас?

Шайе вздыхает, как будто она потакает двум детям. Но она все равно считает.

— Три. Два. Один!

Мы с Джайлсом отдаляемся. Я оставляю позади себя Шайе и