Оставшись одна, я делаю вдох, позволяя ночной прохладе сковать меня, когда дверь захлопывается. Я возвращаюсь к колодцу, набираю ведро для наших коней. Мое отражение смотрит на меня в воде.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я рябую женщину. Это волшебное место. Может быть, она ответит? Может быть, ей удастся разобраться в этих чувствах лучше, чем мне. Мое отражение молчит. — Ты мне очень помогла.

Я вздыхаю и иду к столбам, к которым привязаны лошади. Они лениво пасутся в высоких травах, пробивающихся сквозь мох, не обращая на меня никакого внимания. По очереди я даю им попить из ведра, а когда они напьются, возвращаюсь к колодцу и набираю еще одно, чтобы оставить для них. К этому времени запах жареной зайчатины и лесных грибов, жарящихся в капле, становится почти невыносимым.

Тихий разговор внутри заставил меня остановиться у двери.

—...ответь на мой вопрос, — отрывисто произносит Шайе.

— Я уже ответил. — Тон Дэвиена ленив и почти скрывает волнение, скрытое под его словами.

— Ты уклоняешься от ответа на каждом шагу.

— Нет.

— Что ты чувствуешь к Катрии? — прямо спросила Шайе, отчего у меня заколотилось сердце.

— Я дал обещание, что не буду испытывать никаких чувств.

— Меня не волнует ни обещание, которое ты дал себе, когда она переехала жить под твою крышу, ни обещание, которое ты дал нам. — В голосе Шайе звучит раздражение.

— Оставьте его в покое. — Джайлс вздыхает над стуком кухонных инструментов. — Пусть чувствует, что хочет, к нашей человеческой подруге; мне она скорее нравится.

— И я хочу знать, является ли это чувство любовью. — Шайе — собака с костью, она ни за что не откажется от этого. — Ты любишь ее?

Я слегка прислоняюсь к двери, прижимаясь ухом к прохладному дереву, и задерживаю дыхание. Нет, я хочу закричать, сказать нет. Если он меня не любит, то все остается просто. Это значит, что я не совершила ошибки. Если он не любит меня, тогда...

— Люблю, — говорит Дэвиен. Я медленно сползаю по двери на колени. Прикрыв рот, я хриплю. Мой желудок сжимается. Мне кажется, что мое тело пытается вывернуться наизнанку. Я дочь своего отца, после всех моих попыток избежать его судьбы.

Нет, я не повторю его ошибок. То, что в Дэвиене зародилась любовь, для меня ничего не значит. Я не стану поддаваться этим привязанностям. Я не стану больше потакать своим желаниям с ним. Я отдам ему магию и уйду, пока он не заманил меня в ловушку страданий, как Джойс заманила моего отца.

— Ты знаешь...

— Я знаю. — Дэвиен резко прервал Шайе. — Я знаю, что мы с ней никогда не сможем быть вместе. Как бы я к ней ни относился, это ничего не меняет. Я заберу у нее магию и отправлю ее прочь.

— Ваше Величество... — Джайлс говорит мягко, почти печально, хотя Дэвиен говорит как нельзя более разумно. Грустить не о чем. Он явно знает эти строки.

— Со временем, я уверен, она не будет значить для меня ничего, и это будет не более чем увлечение. Я найду себе достойную королеву. И я освобожусь от этой власти, которую наложила на меня Катриа. — С каждым предложением слова Дэвиена становятся все более решительными. — Она станет для меня никем.

Ни малейшего дыма. Каждое его слово — правда.

ГЛАВА

2

4

Рассвет проникает в окна убежища. Джайлс раздувает угли в яме, снова доводя их до слабого пламени. Но звук его треска отдаляется и притупляется. Все, на чем я могу сосредоточиться, — это мягкое дыхание Дэвиена на койке надо мной.

Мои глаза медленно открываются и закрываются, каждый раз меньше предыдущего, пока я медленно просыпаюсь в дымке, похожей на сон. Фейри с помощью своей магии превратили одеяла и травы в плюшевую подстилку, которая превратила деревянные койки в кровать, такую же удобную, как та, что была у меня в Дримсонге.

Но я не отвлекаюсь на удивление их магии. Это стало нормальным. А вот что точно не нормально, так это слова Дэвиена, все еще звучащие в моем сознании. Они отскакивают от воспоминаний о родителях, которые я постаралась убрать в маленькие аккуратные коробочки, которые никогда не захочу открывать.

Ты любишь ее?

Люблю.

Он любит меня. Я закрываю глаза и вздрагиваю. Это та самая боль, от которой я пыталась защититься всю свою жизнь. Это начало тех мучений, которые я видела, как мой отец терпел ради своей любви. К счастью, Дэвиен все еще работает над тем, чтобы избавить нас обоих. Чем быстрее меня не станет, тем быстрее мы оба будем свободны.

Когда Шайе вскакивает со своей койки, я понимаю, что пора двигаться. Дэвиен тоже так думает и спускается, пока я сижу. В какой-то момент ночью он оставил свою рубашку. Все выпуклые мышцы, которые я чувствовал под его одеждой, теперь выставлены напоказ. Серый рассвет высвечивает их полосами света и тени.

Наши глаза встречаются, и я провожу взглядом по его телу. Его губы слегка приоткрываются. Интересно, думает ли он о том, чтобы снова поцеловать меня? Интересно, может быть, его признание Шайе выставило меня в новом свете, потому что я определенно вижу его по-другому. Никогда еще я так болезненно не ощущала его присутствие — он атакует мои чувства, заставляя их подчиниться, и я могу сосредоточиться только на нем.

— Доброе утро. — Его голос хриплый от ночи.

— Доброе утро. — Я отстраняюсь, пока могу, и спускаю ноги с кровати. — Я собираюсь проверить лошадей, убедиться, что они в порядке.

— Ты такая послушная. Спасибо. — Джайлс улыбается.

— Без проблем. — Я убегаю так же быстро, как и прошлой ночью. Я не могу смотреть на Дэвиена, когда он только наполовину одет.

В лесу тихо. Мотыльки, которые обычно порхают днем, все еще лежат. С каждым моим шагом они уносятся вверх: одни все еще парят в воздухе, другие возвращаются на мшистую землю, чтобы, как я полагаю, поспать еще несколько часов.

Я проверяю седла лошадей и приношу им свежую воду. Сегодня снова предстоит тяжелый день езды. Надо подкрепиться, пока есть возможность.

— Думаю, когда я вернусь в мир людей, у меня будет целая куча вас,