заставить их поплатиться за грехи.

Никогда прежде не отказывалась я от желания стать целительницей. Никогда прежде я не чувствовала отвращения к своему тин-чай. Никогда прежде я не питала к человеку такой ненависти, чтобы желать ему смерти.

Никогда прежде. До сегодняшнего дня.

День уныло проходил за днем. Минуло несколько месяцев. Гнев и ненависть все копились и прожгли дыру в моем некогда наивном сердце.

Теперь, когда я подтвердила, что мои песни не обращают в прах, местные аристократы меня больше не боялись. От рассвета до заката мой занавес не закрывался. Меня не оставляли в покое, и толпы собирались у клетки. Мой голос исцелял недуги и навсегда возвращал молодость, но мужчины возвращались ко мне, чтобы вылечить новые болезни и раны либо подкрепить силы после кутежей.

Они не вслушивались в мои песни, и вскоре я научилась подслушивать их разговоры во время пения. Раз я заперта здесь, по крайней мере, смогу шпионить для Киррика и Друга и предупредить, если кто-нибудь будет строить заговор против них.

Никому не было дела до диковинки, которую высекут при малейшей попытке заговорить. Никто не обращал внимания, когда я понижала голос, чтобы лучше слышать разговоры. Подозреваю, что начни я петь проклятия императору, они бы все равно не заметили. Я не пробовала так делать, но по-своему выражала протест и пела песни о сильных героинях: о целительнице, которая спасла ребенка, несмотря на запрет заниматься врачеванием, о женщине, которая оделась мужчиной, чтобы сражаться вместо своего отца.

Однажды утром занавес расступился, и я увидела императрицу Лаймиру.

Удивительно, что я не видела ее с того дня, как раскрыла свой тин-чай. Я думала, она будет первой в очереди за новой молодостью; то, что она не приходила, могло значить только одно – все это время Лаймира укрепляла свои политические позиции.

– Я жалею, что не убила тебя до того, как Его Величество обратил на тебя внимание, – сказала она. – Но раз у тебя такая сила в голосе, было бы глупо с моей стороны не воспользоваться.

Она положила в клетку столько монет, что хватило бы на пару часов.

– Мне уже давно следовало прийти за красотой, но я была слишком занята.

Занята тем, что обвиняла в предательстве неприятных ей придворных. Какие разрушения она посеяла в мире за пределами моей клетки? Скольких человек уже обвинила в измене и преступлениях против императора?

Лаймира расплылась в широкой улыбке, ее гладкие зубы напомнили мне о рыбе-шатут, которая чует кровь.

– Я знаю, что у тебя есть секреты. Секреты, которые я раскрою очень скоро. Его Величество не позволит причинить тебе вред, но у меня есть способы сделать так, чтобы ты пожалела, что перебежала мне дорожку.

Что ей обо мне известно? Что она задумала?

Я ничего не знала, не могла ей помешать, и это приводило меня в ярость.

– Спой «Июньские цветы», – осклабилась Лаймира. – И пой хорошо, соловушка.

Прозвище, которое дал мне император, она произнесла с неимоверным презрением. Лаймира села на раскладной стул спиной к солнцу и откинулась на спинку. Песчинка протянула ей чашку чая, а мальчик-андроги нанес ей на спину жасминовое масло и принялся растирать плечи.

Меня трясло от злости, но я принудила себя петь. Глаза Лаймиры стали больше и приобрели нежное, невинное выражение. Мешки под ними рассосались. Темные пятна и веснушки исчезли, а кожа натянулась и с каждым словом песни сияла все ярче.

На полянку вышел мужчина, еще один андроги, и подкрался к мальчику. Его лицо почти не носило примет возраста, ему можно было дать и двадцать, и пятьдесят.

Его черты казались искусственными, как будто кукольными. Длинные ресницы обрамляли пронзительные ярко-голубые глаза. Фарфоровая кожа поблескивала на солнце, словно мраморная.

К этому времени я уже привыкла считывать вис моих посетителей, чтобы понять, от чего их лечить. Но вис, исходившая от этого человека, повергла меня в изумление.

Его духовная энергия походила на звук целого оркестра, а не одного инструмента.

Скрестив руки на груди, этот человек подошел к Лаймире.

Прижав палец к губам, чтобы младший андроги молчал, он скользнул на место мальчика и сам начал массировать плечи и спину Лаймиры. Достаточно было одного его жеста, чтобы мальчик и песчинка на цыпочках удалились.

Как только они ушли, тело нового андроги заблестело и выросло. На руках забугрились мускулы, а бесцветные черты лица стали жестче. За спиной Лаймиры стоял андроги Хаминг.

Тут я вспомнила, что доктор Черривуд писал про вис Хаминга. Не ручей, а поток духовной энергии. Сейчас я поняла, что он имел в виду. Но также я не забыла, что, если верить записям доктора, Хаминг называет себя конгом.

Что он здесь делает?

Он втирал масло в кожу императрицы и растирал ей плечи. До меня долетел дурманящий, чувственный аромат жасмина с ноткой ванили. С губ Лаймиры сорвался стон наслаждения. Она перекатилась на бок.

– Хаминг. – Голос Лаймиры звучал слаще фруктового десерта с медом, совсем не похоже на ее обычный тон. – Я не думала увидеть тебя так рано.

– Любовь моя, сердце мое, я соскучился и не мог больше ждать.

Лаймира бросилась ему в объятия со сладострастным поскуливанием, и они слились в поцелуе.

Я смотрела на занавес. Пожалуйста, закройся. Пожалуйста, закройся.

Удача мне по-прежнему не улыбалась.

Лаймира отстранила от андроги.

– Ох, Хаминг, тебе надо уходить. Нельзя допустить, чтобы нас увидели. Его Величество думает, что ты в отъезде, разбираешься с протестами джайнитов. Хотя бы задерни занавески на клетке.

– Все файлы слишком боятся вас и не зайдут сюда, – ответил Хаминг. – Аристократы и андроги знают, что тревожить вас не следует, если нет желания сложить голову на плахе. А что до Его Величества, буквально несколько минут назад я проследил за ним и госпожой Дримой вплоть до Элитного дома. Он сейчас слишком занят, чтобы думать о нас. И нет ничего страшного в том, что диковинка нас увидит, она же не может говорить. А я, пока нахожусь здесь, тоже мог бы с пользой для себя послушать ее пение.

Он шлепнул ее, отчего Лаймира пискнула и покраснела.

– Хаминг, прошу тебя, сюда может случайно зайти стража или какая-нибудь песчинка.

Хаминг вздохнул.

– Ты напрасно так беспокоишься. Все они слишком запуганы, чтобы свидетельствовать против тебя. Но, если тебе так будет легче, мы можем продолжить позже.

Он вновь сменил облик, став более женоподобным андроги.

Тин-чай Лаймиры позволяет ей угадывать чужие секреты, но с таким шпионом-оборотнем она могла следить абсолютно за всеми во