Шрифт:
Закладка:
Стоял ясный летний день, небо казалось высоким, негромко шумели кроны деревьев. Сняв пиджак и перебросив его через руку, она медленно шла мимо высотных домов к остановке автобуса «Храм». Здесь находилась Городская клиническая больница имени Боткина. Владлена села в кафетерии за столиком у входа с чашкой кофе и стаканом воды. Подняв глаза, уставилась в одну точку. Ощущала, как проходят мимо люди, бросая на нее любопытные взгляды, как обычно делают в больнице: хронический, смертельный или излечимый диагноз?
В семь вечера она решила, что программа на день выполнена, села на метро и поехала от «Динамо» до «Маяковской», зашла в продуктовый, купила сосиски, замороженную рыбу и лимоны. Дочитала книгу Альстердаля и уснула на диване, так и не успев открыть новую.
Всю неделю она повторяла одно и то же: приходила чуть с опозданием, во второй половине дня уходила к врачу, между тем лицо ее все больше серело. Чувствовала она себя ужасно. Работу делала плохо, чего с ней никогда раньше не случалось.
Когда настали выходные, она ввела в свою строгую белковую диету немного овощей. По-настоящему откинуть копыта она не планировала, только создать видимость. Диета французского врача Пьера Дюкана работала прекрасно. Всего через неделю Владлена исхудала, как никогда. В воскресенье вечером она в последний раз вымыла голову и натерла ладони и запястья лимонным соком, от чего кожа покраснела и опухла.
В понедельник вернулась из отпуска коллега Егорова. Придя из бассейна и увидев Владлену, она была так поражена, что не смогла этого скрыть.
– Что с тобой, ты заболела?
Владлена смущенно откинула прядь волос.
– Да, в последнее время что-то нездоровится, – ответила она.
Егорова шагнула обратно к двери.
– У тебя не ковид?
– Нет-нет, – заверила Владлена. – Точно не вирус.
Дарья Егорова перевела дух и села на свое место по другую сторону письменного стола.
– Все равно все это выдумки, – сказала она, доставая из сумки пачку кефира.
Утром четверга Владлена связалась с администрацией и попросила предоставить ей несколько дней отпуска в связи со срочным хирургическим вмешательством. Сообщила, что планирует вернуться на работу в начале следующей недели. Во второй половине дня получила краткое сообщение, что отпуск ей предоставлен.
В пятницу утром она поехала в клинику пластической хирургии на Малой Грузинской, чтобы ей удалили силикон из груди. Ее выписали в субботу утром – чувствовала она себя совершенно отвратительно. Единственный раз в жизни ей было так же плохо, когда Ангелов забрал ее из Стентрэска и увез назад в СССР, не заботясь о том, что она кормит грудью. От Хапаранды до приграничного пункта Суоперя было не больше тридцати миль, но еще до того, как они покинули Финляндию, у нее образовался чудовищный застой молока. Подскочила температура, грудь потрескалась, начался двухсторонний мастит. Три дня она пролежала в больнице в Ленинграде, где ей шлангами откачивали гной из обеих грудей. Там ей вводили гормоны, чтобы остановить выработку молока.
У нее возникла мысль, что грудь – ее ахиллесова пята.
В воскресенье она опять натерла руки лимонным соком и потерла одну скулу пилкой для ногтей, чтобы там образовалась кровоточащая ссадина. К утру понедельника рана затянулась, и на ее месте появилась совершенно отвратительная корка. Владлена дошла до работы, едва держась на ногах. Стоило ей засунуть два пальца в рот после обеда, как ее звучно вырвало. Коллеги озабоченно бросали взгляды на ее все более и более усыхающую фигуру. Полковник Егорова все больше времени проводила в кабинете коллеги Петрова, обосновывая это тем, что у них совместный проект.
Временами Владлена задавалась вопросом, не перестаралась ли она, не умрет ли она по-настоящему. Она решила начать есть овощи пару раз в неделю – по крайней мере, пока ее не вызовет Гагарин. Каждый день после обеда она уходила с работы и отправлялась в кафетерий больницы.
Садилась за разные столики, но всегда так, чтобы проходящие мимо хорошо ее видели.
Уже настала середина сентября, когда генерал-лейтенант Гагарин вызвал ее к себе. Осторожно присев на стул перед его огромным письменным столом, она постаралась спрятать свои обезображенные руки.
– Владлена Алексеевна, как вы себя чувствуете? – неожиданно задушевным тоном спросил он.
Опустив глаза, она громко сглотнула.
– Не очень хорошо.
– Моя жена видела вас в больнице на прошлой неделе, – продолжал он.
Владлена не ответила. Генерал-лейтенант склонился над бумагами, лежавшими перед ним на столе.
– В середине августа вы ездили в Стокгольм и пробыли там две недели, – проговорил он. – Неоднократно пользовались услугами частной клиники «Софияхеммет». Ничего не хотите мне рассказать?
Она подняла глаза в надежде, что щеки у нее слегка покраснели. Начальник держал перед собой выписку с ее счета, список платежей и покупок с кредитной карты. Она не решилась посмотреть ему в глаза.
– Естественно, я доверяю нашей прекрасной медицине, – проговорила она, – но мне хотелось узнать, есть ли что-то еще… кто-нибудь, кто мог бы… в общем, просто получить независимое мнение.
Она не закончила фразу.
– Ну и что? Запад предложил какую-нибудь помощь?
В его голосе отчетливо слышался упрек.
На этот раз она подняла глаза, смущенно улыбнулась, покачала головой.
– Нет, – ответила она. – Большая наивность с моей стороны. Диагноз подтвердился.
Генерал-лейтенант Гагарин заерзал на месте.
– Сожалею. Когда вы… когда это выяснилось?
– На профилактическом медосмотре, – ответила она. – В июне.
Начальник громко вздохнул. Потом взял другую бумагу, прочел и потер щетину на подбородке.
– Я знаю, что вы из Удачного.
Выпрямив спину, она подняла глаза.
– Мое происхождение тут ни при чем, – кратко и решительно проговорила она.
Испытующе взглянув на нее, генерал-лейтенант Гагарин чуть откинулся на стуле.
– Нам всем известно об алмазной шахте и об экспериментах, которые проводились там в семидесятые.
Она склонила голову.
– К моей болезни все это не имеет никакого отношения, – резко ответила она и почувствовала, как запылали щеки.
Начальник расслабился, откинулся на спинку, так что кресло заскрипело. Не находя нужных слов, он посмотрел на нее полным уважения взглядом.
– Стало быть, у вас.
– Мне просто не повезло, – перебила Владлена. – Я прожила долгую осмысленную жизнь и очень люблю свою работу. Мое происхождение никакой роли не играет.
Она набрала воздуху в легкие.
– Однако
