– Это можно устроить, – сказал Викинг. – Договориться со следователем и прокурором…

– Это нереально, – произнес Матс, – понадобится большая операция, слишком много людей будет задействовано.

Она сжала руки, покачала головой.

– Ты мыслишь правильно, – сказала она Викингу. – Единственный способ сбежать – это умереть, но виноваты должны быть они.

– Что ты хочешь сказать? – спросил Викинг. – Кто – они?

– В моей смерти должно быть повинно государство, – сказала она. – А государство ошибок не совершает. Им не захочется ковыряться в своих собственных кишках.

Пожалуй, не самое распространенное выражение, но собеседники, вероятно, поняли ее.

– Если ты все это знаешь, почему ты не сделала так раньше?

Она посмотрела ему в глаза.

– У меня не было причин.

Марина бросила взгляд на свои часы и поднялась, кивнула Викингу.

– Пока, мой дорогой, – сказала она, поцеловала Матса и пошла к двери, даже не взглянув на Владлену. Они слышали, как захлопнулась входная дверь.

– Когда ты возвращаешься в Москву? – спросил Матс.

– Завтра во второй половине дня.

Она сглотнула, посмотрела на Матса.

– Какие будут следующие шаги?

– Если ты решишь работать на нас, то есть пути.

– Те фейковые личности, которые чуть не раскрыло Транспортное управление? – спросил Викинг.

Она не знала, что он имел в виду под Транспортным управлением, но большинство стран, ведущих разведывательную деятельность, имели наготове фальшивые личности для тех, кому это необходимо. Адреса, банковские счета, паспорта и кредитные карты, номера мобильных телефонов, возможно, фирму, зарегистрированную на их имя, – все это уже было активно в течение нескольких лет.

Она чуть повернулась на диване, чтобы взглянуть на Викинга.

– Как дела у детей? И у Карин?

Он отодвинулся от нее, ближе к подлокотнику.

– А тебе что о них известно?

– У Юсефин открытый профиль в социальных сетях. Я видела фотографии, когда вы праздновали. Насколько я поняла, Карин восстановилась после операции на сердце. У вас был бутербродный торт…

Викинг поднялся. Она тоже.

– Я живу в отеле тут поблизости, возле трассы, – сказала она. – Ты готов со мной поговорить?

Матс остался сидеть, глядя на них. Они с Викингом стояли друг против друга. Она стояла так близко, что ощущала его запах. Земли и соли. Он провел рукой по волосам, закрыл глаза. Потом кивнул.

Она повернулась к Матсу.

– Спасибо, что нашел время поговорить со мной.

– Не стоит благодарности.

Она снова повернулась к Викингу.

– Наверное, будет лучше, если я выйду первой, – сказала она.

– Правильная мысль, – кивнул Матс.

Она двинулась по Слэттгордсвеген в сторону трассы Е04, мимо столетних коттеджей с тронутыми патиной черепичными крышами и огромными яблонями в садах. Посмотрев на объявления маклеров у метро, она отметила, что здесь продаются виллы стоимостью от десяти миллионов крон и выше.

Ей навстречу шла семья с детьми на самокатах, она подняла повыше шаль, чтобы скрыть синяки на шее.

Иногда случалось, что офицеры КГБ сбегали на Запад или же разведчики-нелегалы раскрывали сами себя, чтобы остаться. О таком говорилось с бездонным презрением – по крайней мере, официально.

Среди ее коллег по организации дезертирство встречалось значительно реже. Одним из немногих публично известных был Владимир Богданович Резун, известный под псевдонимом Виктор Суворов. В 1978 году он сбежал в Великобританию с женой и детьми, что снова поставило ребром вопрос о заложниках. На Западе он стал мегазвездой, автором бестселлеров – как художественных, так и публицистических. В организации считалось дурным тоном даже произносить вслух его имя. При этом все в штабе читали его книги. Владлена знала, что он заочно приговорен к смертной казни, несмотря на мораторий.

Между тем она не знала ни одного случая, чтобы кому-то удалось сбежать так, чтобы ГРУ не узнало бы об этом. Никогда не слышала, чтобы кто-то, владеющий всеми сведениями, ушел из организации, а руководство не поняло бы этого. Возможно, что такое случалось и вскрывалось, но последствия были бы столь тяжелыми, что их невозможно было бы скрыть. Это была бы просто непоправимая катастрофа.

От этой мысли в животе у нее все сжалось. Сосредоточиться.

Потом она вышла на Бредэнгсвеген. По другую сторону начиналось дешевое жилье миллионной программы – там царило то, что шведы называли «изгойством». Безработица, разборки между группировками. Невозможность содержать себя, жизнь на грани выживания. Два мира отделяло друг от друга пространство не более двухсот метров.

«Границы, – подумала Владлена. – Анклавы. Выдуманные конструкции, определяющие нашу жизнь».

Гостиница представляла собой бетонную коробку с симметричным фасадом в духе сталинской архитектуры. Владлена поднялась по лестнице на третий этаж.

Появится ли Викинг?

Нервно побродив по номеру, она села на кровать, потом снова поднялась и пересела в кресло.

Подумала об агенте на Ракетной базе в Стентрэске – женщине, которую заманили туда кнутом и пряником. Козлов разболтал про нее. Ее брат сидел в польской тюрьме, на ней с 90-х висел огромный долг – что-то связанное с недвижимостью. ГРУ сделало так, что все проблемы разрешились, как по мановению волшебной палочки. Какое облегчение! Но это было только начало.

Матс Викандер и шведская разведка, вероятно, оставят ее на месте, в удавке. Ей придется снабжать ГРУ поддельными результатами испытаний. Это будет продолжаться некоторое время, пока коллеги в штабе не пронюхают, в чем дело. Потом она умрет. Скорее всего, несчастный случай – или же самоубийство.

Владлена поднялась, посмотрела на машины, снующие по трассе за окнами.

В Вашингтоне она всегда жила в одном и том же месте: в Брукланде, на 12-й улице, рядом с главной трассой страны US Highway 1. Под окном была не автомагистраль, однако движение по ней шло огромное. Шестнадцать лет Владлена засыпала и просыпалась с вибрацией от проезжавших мимо машин.

Жизнь проходила тихо и однообразно, как и планировалось.

Разведчики-нелегалы ничем не должны были выделяться. Жить скромно и незаметно. Не делать карьеры. Иметь свободную профессию, чтобы работать и ездить без всякого расписания. Похоже, часто они числились художниками. Иногда писателями или аудиторами с собственной фирмой.

Она взглянула на часы – не пора ли Викингу уже появиться?

Снова села на кровать.

В Вашингтоне, как и ожидалось, у нее не было собственного задания. Она подрабатывала официанткой в местных кафе, в остальном же ей полагалось помогать Леониду. Поддерживать контакт со связным, работавшим в посольстве, но с годами это требовалось все реже. Леонид многое брал на себя. Она не возражала. Все это давало ей неисчерпаемые возможности разыскивать информацию о Швеции и Норрботтене. Как-никак, она шведка – Лена Свенссон из Сундсваля. Ничего странного не было в том, что она читает все шведские книги, все шведские газеты и