кривясь и метая молнии из глаз, открыл было рот, но его прервал громкий голос, раздавшийся с вершины ступеней, ведущих к вратам Шаолиня. Голос этот звучал спокойно и мирно, словно читал буддистскую сутру, а не обращался к рассвирепевшему убийце.

- Да восславится Будда[3], - говорил он. - Зачем ты пришел с войной в обитель мира, Гунсунь Цзянь? Достаточно крови уже пролилось сегодня из-за твоей опрометчивости. Не лучше ли прекратить вражду, пока не поздно, и решить все миром?

Сяо-Фань повернулся, и с интересом осмотрел говорившего. Тот, худой и бледнокожий старец с наголо обритой головой и белоснежно-седой бородой, носил оранжевое монашеское облачение, и выглядел безмятежнее статуи Будды.

Бок о бок с ним стояли еще два монаха. Один выглядел настоящим гигантом рядом со своими малорослыми братьями по вере. Коричневая накидка и белый халат за малым не трещали на его могучих плечах, а черные глаза под косматыми бровями сердито обозревали столпившихся у подножия ступеней воинов Культа. Длинная, пушистая, и седая борода монаха ниспадала на его крепкую грудь, устроившись поверх массивных молитвенных четок, а точки-шрамы на его лысине, символизирующие буддистские добродетели, основательно поблекли от времени.

Другой, в кирпичного цвета накидке, и выцветшем желтом халате, был жилистым, сухощавым, и загорелым. Он выглядел сжатой пружиной, готовой распрямиться в любой момент. Серые глаза монаха без одобрения смотрели на послушников Культа Тяньлун, отслеживая каждое их движение, а обрамленное короткой седой бородкой лицо было недвижно-спокойным.

За спиной троицы выстроились простые монахи, одетые в свободные штаны и рубахи из некрашеного полотна, и вооруженные боевыми шестами. Шаолинь был готов встретить врага.

Видящий это Гунсунь Цзянь, казалось, озлился только сильнее. Он обвел троицу монахов недобрым взглядом, остановившись на безмятежном старце.

- Ты, лицемерный лысый осел, силой удерживаешь Цзи Ушуан, одну из старших Культа. Отдай ее мне, немедленно, иначе я дотла сожгу ваш грязный сарай, именуемый храмом, а пепелище засыплю солью.

- Это не так, - невозмутимо возразил старый монах. - Кто бы ни сообщил тебе об этом, он возвел незаслуженный поклеп на Шаолинь. Мне неизвестно, где сейчас Цзи Ушуан, но я доподлинно знаю, что в стенах этого монастыря ее нет.

- Тогда открой ворота, и впусти моих младших, чтобы они проверили твои слова, - презрительно бросил ему старший Культа. - Если вы, падаль, не будете противиться нашим поискам, мы даже не убьем никого.

- Довольно разговоров, Уинь! - голос огромного монаха прокатился раскатом грома. - От слов этого наглеца и Будда впадет в ярость. Пора вышвырнуть его отсюда!

- Да восславится Будда, - ответил бледнокожий старец, оказавшийся настоятелем Шаолиня. - Не будь столь поспешен, Усэ, быть может, наш незваный гость прислушается к голосу разума. Гунсунь Цзянь, - вновь обратился он к старейшине Культа, с прежней невозмутимостью в голосе. - Нога Цзи Ушуан не ступала на землю Шаолиня. Ты не найдешь ее здесь. Разумнее было бы продолжить твои поиски в другом месте.

- Я не верю ни одному твоему слову, - надменно скривился тот. - Ты - лицемернейший из всех лицемеров и лжецов праведных сект. Ты совершил ошибку, перейдя дорогу Культу Тяньлун, и сейчас, упорствуешь в ней. Не жди от меня пощады, - он безразлично отвернулся, и указал своим младшим в сторону шаолиньских врат. - Убейте их всех.

Серо-стальной строй пришел в движение. Сяо-Фань напрягся было - стоя у подножия лестницы, он и его товарищи по оружию лишились преимущества обороны в узком месте, и воины Культа Тяньлун могли навалиться на них великими силами. Но волнение это немедленно рассеялось - монахи не собирались оставаться в стороне. Сбежав вниз по лестнице, они выстроились бок о бок с пятеркой юных воителей, угрожая врагу шестами. Ван Фань, ободренный этой поддержкой, многообещающе улыбнулся послушникам Культа, и хрустнул костяшками кулаков.

Воины Культа Тяньлун помедлили лишь недолгое мгновение, перед тем, как броситься вперед. Два строя сшиблись, и перемешались, разбившись на множество схваток. Сяо-Фань сместился вперед и в сторону, прикрывая собой Ши Янь, и заработал кулаками, тесня сразу нескольких врагов. Послушники Культа попятились под его бешеным напором. Из–за его широкой спины, подруга юноши продолжала поражать врага меткими бросками дротиков.

Цзин Цзи бросился наперерез Гунсунь Цзяню, и схлестнулся с ним, осыпав мужчину непрерывным градом ударов. Меч и сабля рыжеволосого воителя, казалось, были везде, опутав старшего Культа Тяньлун сверкающей сетью. Тот невольно перешел в глухую оборону, едва успевая отражать натиск юноши, быстрый и хаотичный. Цзи довольно скалился, успевая бросать Гунсунь Цзяню оскорбления, отчего тот все больше наливался злобой.

Гу Юэсюань и Вэй Цзылин сражались бок о бок, прикрывая друг друга, и вокруг них словно образовался островок спокойствия, о который бессильными волнами бился натиск Культа Тяньлун. Цзылин больше не применяла ядовитых техник, но и без них девушка могла постоять за себя, повергая врага наземь молниеносными ударами ног.

Вступили в бой и высокопоставленные монахи, преодолев расстояние до противника в одном слаженном прыжке. Оставшийся неизвестным загорелый старец немедленно влился в строй простых бойцов, и те, под его руководством, и с поддержкой его атак, быстрых и точных, словно бросок атакующего орла, начали все сильнее теснить врага. Могучий Усэ, напротив, разъяренным медведем вломился во вражеские ряды, сражая по нескольку врагов каждым ударом. Грозный и неостановимый, он шел сквозь строй воинов Культа, и оставлял за спиной лишь изломанных и стонущих от боли калек. Но могущественнейшим из троих, да и из всех присутствующих на поле боя воителей, оказался настоятель. Его пальцевые техники разили без промаха, падая на врага подобно снопам молний, либо же сияющему мощью ливню. Если бы Уинь не щадил противника, сдерживая удары, и обездвиживая там, где легко мог убивать и калечить, все было бы кончено много скорее.

Воины Культа Тяньлун все еще держались - в силах тяжких явились они в Шаолинь, и все еще многократно превосходили монахов числом. Но вот, словно сверкающая металлом туча на миг заслонила утреннее солнце, и на поле боя обрушились воители, необыкновенные обликом. Кожа их темнела старой бронзой, и немногие удары, что достигали ее, пропадали втуне, не оставляя и следа на ее отблескивающей металлом поверхности. Лица их были суровы, а оружие разило неотвратимой карой небес. Их было немного - всего восемнадцать, - но их появление вселило страх в сердца послушников Культа Тяньлун. Нещадный напор Бронзовых Архатов окончательно смешал их ряды, и многие воины Культа