- Не думайте, что победили, вы, лысые ослы, - зло выкрикнул Гунсунь Цзянь, и, отбросив наседающего на него Цзин Цзи тяжелым ударом сабли, пустился наутек.

Сяо-Фань удовлетворенно выдохнул, утирая пот, и оглядел поле боя, в которое превратилась поляна перед южными вратами Шаолиня. Гу Юэсюань и Вэй Цзылин остались невредимы - старший ученик Уся-цзы прикрыл соратницу надежнее крепостной стены, не позволив вражескому оружию достичь ее. Та и сама не сплоховала, сразив многих. Ши Янь, одарив Ван Фаня благодарной улыбкой и многообещающим взглядом, отправилась собирать щедро разбросанное ей метательное оружие. Битва обошла девушку стороной - Сяо-Фань не собирался допускать до нее и тени угрозы, ныне и впредь.

Многим монахам повезло меньше, чем пятерым товарищам, и сейчас они старательно перевязывали раны друг друга. Ван Фань подумал было о том, чтобы применить свое целительское умение к многочисленным раненым, но тут его взгляд упал на Цзин Цзи. Длинная кровавая полоса набухала на торсе второго ученика Уся-цзы, а лицо его побелело, словно рисовая мука. Сяо-Фань, не мешкая, бросился к собрату по учебе, и, поддерживая юношу, помог ему сесть.

- Я почти достал этого старикашку, Сяо-Фань, - с широкой улыбкой похвастался Цзи. Его обычно звонкий голос прозвучал тихим шелестом падающих листьев. - Не сбеги он, я бы точно одержал победу.

- Конечно, Джи, - рассеянно ответил тот, считывая его пульс. - В следующий раз, ты ему покажешь, - выхватив из сумы три бутылочки с пилюлями, он впихнул их в ладонь соученика.

- По одной из каждой, - не терпящим возражения тоном приказал он, берясь за акупунктурные иглы. Цзин Цзи послушно проглотил пилюли. Румянец постепенно начал возвращаться на его щеки, когда Сяо-Фань установил последнюю иглу.

- Еще немного, Джи, - придержал он за плечо начавшего было вставать соученика, и уселся позади него. Положив руки на спину юноши, Ван Фань сосредоточился, и влил в него щедрую долю своей энергии. Цзи содрогнулся и охнул, тряся головой.

- Этот Гунсунь отравил тебя чем-то - использовал некую технику, либо же смазал оружие ядом, - упредил его слова младший ученик Уся-цзы. - Потерпи, сейчас моя ци изгонит отраву из твоего тела.

- А ты неплохо продвинулся в техниках внутренней энергии, Сяо-Фань, - вяло ответил Цзин Цзи. Он то и дело невольно вздрагивал, а на его лбу выступил обильный пот. - По сравнению с моим развитием, твое все еще подобно земле в сравнении с небом, но все же… - он не закончил свою сомнительную похвалу, снова вздрогнув и прикусив губу.

- Все, Джи, готово, - устало сказал Ван Фань, отнимая руки от спины соученика. - Сейчас извлеку иглы, и тебе должно полегчать. Нигде больше не болит? - он обошел Цзи, и посмотрел ему в глаза со строгой заботой.

- Н-нет, - ответил тот с легким смущением.

- Вот и славно, - довольно кивнул Сяо-Фань, и начал неспешными движениями избавлять соученика от игл.

Подошедший Гу Юэсюань справился о здоровье Цзин Цзи, и некоторое время выговаривал ему за неосторожную атаку на более сильного практика боевых искусств. Тот утомленно возражал, все еще не очухавшись от встряски, что устроил ему лечебный метод Ван Фаня. Младший ученик Уся-цзы обсудил с Цзылин отраву, примененную Гунсунь Цзянем, и девушка уверенно заявила, что яд был порожден техникой ци, а значит, действия Сяо-Фаня были единственно верными. Когда к группе присоединилась Ши Янь, благополучно вернувшая все свои метательные снаряды, пятерка молодых воителей двинулась к трем высокопоставленным монахам, озабоченно беседующим о чем-то на краю поляны. Те, видя их приближение, прекратили свой разговор.

- Да восславится Будда, - поприветствовал их Уинь, чуть склонив голову. - Рад видеть тебя снова, Юэсюань. Как здоровье твоего учителя?

- Он в добром здравии, мудрец, - ответил тот с легкой улыбкой. - Годы берут свое, и он редко теперь покидает долину Сяояо, больше полагаясь на меня и моих братьев по учебе.

- Отрадно видеть, что юные сердца не оскудели благородством, - голос старого монаха смягчился, и тень улыбки промелькнула на его строгом лице. - Представь мне своих друзей, - старший ученик Уся-цзы назвал имена своих спутников.

- Благодарю вас за помощь, молодые люди, - выслушав представления, настоятель поклонился. - Печально, что жизни были отняты сегодня, - добавил он с сожалением, - но ваша храбрость также спасла многих от жестокости Культа Тяньлун. Вы заслужили благодарность, мою и моих братьев. Но сперва, поведай мне, Юэсюань, что привело тебя сюда?

- Я принес недобрые вести, настоятель, - построжел молодой воитель. - Вы, верно, знаете о Периоде Невмешательства…

Гу Юэсюань пересказал настоятелю Уиню печальную историю судьбы Дома Музыки и Меча, а также услышанное от Цзян Тяньсюна, и показал монаху рекомендательное письмо последнего. Старец внимательно слушал, порой обмениваясь молчаливыми взглядами со своими высокопоставленными братьями по вере. Когда Юэсюань закончил свой рассказ, Уинь некоторое время молча смотрел вдаль, недвижный, словно статуя. Морщины волнения бороздили его высокий лоб, а в светло-зеленых глазах проглядывала тревога.

- Да восславится Будда, - наконец, сказал он. - Направив тебя в странствие, Юэсюань, Уся-цзы поступил мудро и своевременно. Кем бы ни были эти неизвестные смутьяны, их влияние велико, и могущественные воители служат им, наряду с хитрыми лазутчиками. Отправь влиятельные секты своих опытных и умелых старших, чтобы выведать о Периоде Невмешательства, и те нашли бы лишь остывающие следы, или же и вовсе смерть, таящуюся в засаде - злодеи вмиг прознали бы о них, и начали чинить им препятствия. Небольшая же группа юношей и девушек не привлечет внимания, и сможет беспрепятственно разузнать о многом. К тому же, твои, Юэсюань, справедливость и благородство уже сделали тебе имя среди вольного люда, странствующего по рекам и озерам, и даже знаменитые и сильные сообщества отнесутся серьезно к твоим словам, - старший ученик долины Сяояо смущенно улыбнулся, и благодарно кивнул на похвалу настоятеля.

- Мы, скромные монахи, не вмешиваемся в дела вольных воителей, - продолжил Уинь, - и не сможем помочь вашей миссии открыто. Придется и этому старцу положиться на тебя, и твоих друзей, Юэсюань, - старый монах улыбнулся с добродушной неловкостью. - Но мы не можем отвернуться от бед, что несет Период Невмешательства. Мы поможем вам по-другому. Все боевые искусства произошли из Шаолиня, -