как он собирался назвать мир, да? Я не знал.

Единственный стол в форме полумесяца с одним стулом стоял у огромного окна.

— Это его стол? — спросил Сток, постукивая костяшками пальцев по полированной поверхности.

— Да. Сядь в кресло.

— Думаешь, он не будет возражать?

— Конечно, будет. Давай.

Сток сделал так, как она сказала. Сидя здесь, легко было чувствовать себя хозяином мира.

Через несколько долгих минут он взглянул на Джет и сказал:

— Джет, чем на самом деле занимается твой бойфренд?

— Он судостроитель. Самый удачливый и влиятельный во всей Германии. Его семья четыре века занимается этим бизнесом. Семья Крупа делала оружие. Семья фон Драксиса строила корабли, которые возили это оружие за море. На принадлежащей им верфи в Вильгельмсхафене построили «Графа Шпее».

— А наш малыш Шатци все еще строит корабли для немецкого флота?

— Сейчас уже почти нет.

— Немецкий флот уже не получает многомиллионные долларовые бюджеты, которые у него были раньше. Так какие корабли он строит сейчас?

— Пойдем, я тебе покажу.

— Куда мы идем?

— У Шатци в доме есть студии, где разрабатывают новые модели кораблей. Там конструкторы сначала воплощают в жизнь то, что он придумывает, а потом испытывают в лабораториях условия, имитируя катастрофы и чрезвычайные ситуации. Поэтому его корабли становятся идеальными во всех отношениях, прежде чем их корпус соприкоснется с водой.

— Что он сейчас строит?

— Самый большой океанский лайнер в мире.

— Для Германии? Он, что, собирается на него установить оружие?

— Нет. Он строит его для Франции.

— Франция. Ну не чудно ли это? Франция и Германия. Черт. По-моему, они наконец решились поцеловаться и обручиться. Пойдем посмотрим.

— Ты в порядке? Ты как-то странно себя ведешь.

— Я в порядке. Просто я всегда такой, когда меня что-нибудь сильно впечатляет.

Когда они вошли в мастерскую, Сток понял, что мог бы проторчать здесь неделю. Под раскрашенным в цвета штормового неба потолком разлилось море стеклянных ящиков. В каждом из них стояла тщательно выполненная модель корабля, сконструированная и построенная фон Драксисами для немецкого флота.

Сток несколько раз останавливался полюбоваться крупными боевыми кораблями типа «Тирпитц» и «Бисмарк».

Путь в следующую комнату преграждала украшенная резьбой стальная дверь, отделанная бронзой. На ней были запечатлены военные битвы, в которых участвовал военный флот Германии за последние несколько веков. Сток чувствовал, что он все больше узнает Шатии. И ему начало казаться, что идея Хока послать его в Германию была не так уж и плоха. Он не мог выбросить из головы портрет над каминной полкой.

Джет поколдовала с электронным замком на двери, и они вошли в конструкторское бюро. Вместо потолка здесь был стеклянный купол, высоко над головой блестели звезды. Джет потянулась к выключателю, Сток тронул ее за руку и сказал:

— Не надо. Подожди минутку.

В комнате была всего одна модель, она стояла в центре выложенного мрамором пола и была закрыта стеклянным ящиком футов тридцать в длину и пятнадцать в высоту. А внутри находился самый потрясающий корабль, который Сток видел в своей жизни. Название гигантского океанского лайнера было написано золотыми буквами на корме.

«Левиафан».

— Левиафан? — переспросил Сток.

— Морское чудовище, — сказала Джет. — Библейское. Такой у Шатци и Люка юмор.

— Понял, — сказала Сток, хотя на самом деле ничего не понял. Французский монстр был в полтора раза больше самого большого лайнера в мире на сегодняшний день «Куин Мэри-2», построенный Конардом. То есть он достигал пятисот футов в длину и трехсот футов в высоту. Если бы Стока попросили угадать его тоннаж, он сказал бы триста тысяч. Боже правый!

— Это рабочая модель, — сказала Джет, протяги вая ему пульт.

— Что значит «рабочая»?

— Все работает. Давай я тебе покажу. — Она нажала кнопку, и корабль по всей длине от носа до кормы осветили тысячи крошечных огоньков внутри и снаружи. Красные и зеленые огни размером с мячик для гольфа бегали по обеим сторонам носа лайнера. Она нажала другую кнопку, и крошечные якори начали опускаться.

— Черт побери, — сказал Сток. Эта штука была по-настоящему красивой.

— Да это еще так, ерунда. Посмотри-ка сюда, — сказала Джет. Она снова нажала на кнопку, и пространство внутри стеклянного ящика начало наполняться чистой голубой водой, подсвеченной снизу. Вода быстро поднималась по стенкам ящика, пока не достигла ватерлинии «Левиафана».

— Можно смоделировать любые условия водной среды, — сказала Джет. — На дне ящика спрятаны лопасти, создающие волны. И по всей длине емкости установлены сенсоры, чтобы можно было следить за воздействием волн на корпус корабля. Хочешь увидеть пятибалльный шторм? Цунами? Волны высотой пятьдесят футов?

— Не сейчас.

— Хочешь, я включу моторы?

— Да, на это я хочу посмотреть, — ответил Сток, завороженно глядя на то, как Джет возится с пультом. На корме было закреплено четыре мощных лопасти двигателя. Когда джет нажала на пульт, лопасти повернулись на триста шестьдесят градусов, и миниатюрные бронзовые винты начали вращаться, создавая вокруг себя белые пенящиеся буруны.

— Ну вот. Четыре лопасти. Два зафиксированных винта и два подвижных. Эта модель является точной копией настоящего лайнера, повторяющей оригинал до последней мельчайшей детали.

— Что это за большой бугор на киле? Странная штуковина.

— Это? Специальный выпуклый киль. Снижает вертикальный центр гравитации.

— А ты много об этом знаешь, Джет.

— Да, достаточно.

— А почему на нем нет паровых труб? Как такое может быть?

— Ну, это просто. Он атомный.

— Черт возьми, — поразился Сток. — Атомный? Океанский лайнер?

— Хм-м.

— Барон, что, и вправду строит эту штуку?

— Вообще-то, корабль уже готов. Скоро должно состояться его первое плавание. Он поплывет из Гавра в Нью-Йорк.

— Гавр, — протянул Сток. — Это ведь во Франции, так? Хотелось бы мне поприсутствовать на вечеринке, когда корабль будут спускать на воду. Но, я думаю, сначала нам нужно вернуться в Берлин и поразнюхать вокруг этого аэродрома Темплхоф. Ночью туда смотаться, чтобы никто не беспокоил.

— Хм-м, — сказала Джет и посмотрела на часы. — Слушай, уже поздно. Нам лучше спуститься с горы и лечь обратно в постели, пока нас не хватились.

— Ты читала «Ганзель и Гретель»? — спросил Сток. — Нет? Да так, просто любопытно.

35

— Он не хочет спускаться? — спросил капитан Мариуччи у менеджера «чертова колеса» на Кони-Айленд. — Как это, он не хочет спускаться? — Капитан от злости стиснул челюсти. Кажется, бывший мафиози мистер Джо Бонанно был жив, но в настоящий момент недоступен, так что ему нельзя было задать интересующие их вопросы. Джо торчал в одной из шестнадцати кабинок на верхушке самого высокого в мире колеса обозрения.

— Ну, как мне еще объяснить? Я же сказал, он не хочет спускаться, — повторил Сэмюэль Грампетц,