Шрифт:
Закладка:
Надо же, какой интересный экземпляр.
Прямо настоящая химера, а не оборотень.
И зачем ему, спрашивается, столько обличий?
— Необычные у вас способности, — заметил я, переведя взгляд на человеческого мальчишку. — Он тоже так умеет?
Обездвиженный, израненный и, судя по всему, парализованный ниже пояса отец угрюмо смолчал, но мне и не нужны были другие доказательства. Все, что нужно, я уже рассмотрел. После чего поднял необычного грифончика повыше и коротко, но мощно на него дунул.
Тот вздрогнул и жалобно запищал, когда из него выпорхнула, а затем бесследно растворилась в ночи очень важная, хотя и необязательная часть души. Второй малыш в это же самое время снова разревелся и потянулся к обиженному брату ручонками, но я не дал ему этого сделать. Напротив, поднес его поближе и шумно втянул воздух в себя, благодаря чему еще одна часть души… только совсем иная… покинула тело и навсегда изменила своего маленького хозяина.
— Да будет так, — сказал я, опустив детей обратно на землю. — Один из них больше никогда не станет человеком. Второй никогда не сможет обратиться в зверя.
— Нет… — в ужасе отшатнулся оборотень. — Нет! Ты этого не сделаешь!
— Уже сделал, — спокойно ответил я, щелчком призывая разгулявшуюся тьму. — Все твои сородичи тоже потеряли сегодня душу — кто звериную, а кто человеческую. Но тебя я не трону. Потому что хотя бы один из вас должен помнить и рассказать другим, кто и за что вас наказал.
Мужчина порывисто прижал к себе хныкающих детей.
— Кто ты?! Что ты такое?!
— Меня зовут Вильгельм. Я — тот, кто вас проклял.
— Мы тебя найдем! — прошептал он, уставившись на меня с лютой ненавистью. — Мы тебя уничтожим. Даю слово!
Я только усмехнулся.
— Вы уже пытались. И не смогли.
После чего открыл портал и ушел, оставив искалеченного оборотня наедине с его болью, двумя заплаканными детьми, целым роем тревожных мыслей и тяжким грузом вины, которая будет преследовать его до самой смерти.
[1] Разновидность диких быков.
Глава 18
Когда уже под утро я вернулся в Даман, то первым же делом обошел наш дом и выяснил, что за три недели моего отсутствия с ним ничего не случилось. Правда, дверь, ведущая из подвала в подземные тоннели, оказалась выбита, но сделали это изнутри, а не снаружи.
Кто, кто… Да вот эта костлявая хулиганка, которая сейчас бесшумно следует за мной по пятам, то и дело требовательно тыкаясь носом в ладони. И которая, узнав, что я в беде, осмелилась нарушить прямой приказ, опрометью вылетела из дома, и поскольку появляться в городе я ей запретил, то помчалась прочь именно этим путем. Под землей. Наверняка снося по пути все углы и процарапав себе путь на свободу. И только потом, оказавшись за пределами города, полетела уже во всю свою мертвую прыть.
В принципе, две с половиной недели — нормальный срок, за который существо, не нуждающееся ни в воде, ни в еде, ни в отдыхе, да еще мчась напрямик, вполне способно добраться до Норейских гор. Ни реки, ни болота, ни овраги для нее не препятствие. Она не утонет, не завязнет, не подвернет себе лапу и не остановится, встретив дикого зверя. Да и дороги ей не нужны.
Но вот что удивительно — дом простоял открытым столько времени, почти на границе квартала Бедняков. Большой, пустой и соблазнительно доступный. Но внутри никто так и не побывал. Открытая настежь дверь не соблазнила ни воров, ни случайных гостей. Все вещи в доме оказались на месте. Никто и ничего здесь не тронул. Да и остатки храмового серебра, которое я не счел нужным куда-то спрятать, лежали на прежнем месте.
Пока я приводил себя в порядок, то мысленно воздал должное честности наших соседей, однако когда уже умытый и одетый заглянул в спальню Нардиса, то на несколько мгновений замер.
Все здесь лежало так, как он оставил, собираясь со мной в горы. Аккуратно заправленная постель. Забытый на стуле носок. Раскрытая на середине книга… Внизу, на кухне, громоздились высокой горкой ненужные больше кастрюли. Рядом стояли плошки с крупами. Ждала своего часа чисто вымытая посуда. Но мне все это было без надобности — это Нардис любил готовить. Так что, наверное, все это нужно будет сгрести в одну кучу, покидать в мешок и сегодня же вынести на помойку.
Так странно, что дом, в который мне когда-то нравилось возвращаться, теперь казался холодным и пустым. Казалось бы, какая разница, если здесь, по большому счету, ничего не изменилось? Но присутствие Нардиса странным образом делало его живым. Весь этот шум на кухне, журчание воды по утрам, звуки шагов, зажженный в коридоре светильник… даже забытые где попало вещи привносили в него своеобразный уют.
Но теперь всего этого не было. И, пожалуй, больше не будет. Так что, поймав себя на этой невеселой мысли, я вновь, как и ночью, ощутил острое чувство потери.
К счастью, внезапный стук в дверь избавил меня от необходимости в нем разбираться.
— Мастер Вильгельм? — вежливо поинтересовался стоящий на пороге невзрачно одетый паренек.
Я кивнул.
— Господин Леман сообщает, что у него появилась интересующая вас информация, и приглашает на личную встречу.
— Когда он готов меня принять?
— Если вам удобно, то завтра после полудня.
— В полночь, сегодня, — сухо сообщил я, после чего паренек заколебался, но все же коротко поклонился.
— Я передам ваши пожелания господину Леману. Ответ будет сегодня к вечеру. И еще…
Он кинул быстрый взгляд куда-то за мою спину.
— Некоторое время назад он выразил некоторую обеспокоенность длительным отсутствием в столице господина Нардиса…
— Господина Нардиса больше нет, — ровно отозвался я. — И я пока не подыскал себе нового помощника. Поэтому в ближайшее время все дела мне придется вести самому.
— Очень жаль, что у вас возникли трудности. Должен также сообщить, что за время вашего отсутствия домом несколько раз интересовались посторонние люди, но господин Леман посчитал их интерес излишне назойливым, поэтому с его позволения мы позаботились о сохранности вашего имущества.
Ах вот почему за три недели нас
