Шрифт:
Закладка:
Младший брат Андре, Жозеф де Шенье (1764–1811), был успешным драматургом; вспомните, какой переполох вызвала роль Тальмы в спектакле «Карл IX». Он написал слова для военного «Напева разлуки» и «Гимна свободе», исполняемого на празднике Разума; в искусном переводе он представил во Франции «Элегию, написанную на сельском церковном дворе» Грея. Избранный в Конвент, он стал в некотором смысле официальным поэтом Революции. В последние годы жизни Институт поручил ему составить «Историческую таблицу состояния и прогресса французской литературы за период с 1789 года». Он умер, так и не закончив работу над этим трудом; несмотря на это, он представляет собой обширную летопись писателей, некогда знаменитых, а теперь по большей части забытых даже образованными французами. Бессмертные умирают вскоре после смерти.
Оказавшись под властью и поглощенная политикой во времена Конвента, литература восстановилась при Директории. Были созданы сотни литературных обществ, множились читательские клубы, росла читающая публика. Большинство из них довольствовалось романами; романтическая фантастика и поэзия стали вытеснять классическую трагическую драму. Переведенный на французский язык «Оссиан» Макферсона стал любимым произведением самых разных читателей, от горничных до Наполеона.
VIII. ММЕ. ДЕ СТАЭЛЬ И РЕВОЛЮЦИЯ
На фоне ткачей слов силой голоса и характера выделялась женщина, которая на фоне успешных романов и череды любовников приняла Революцию, осудила толпу и Террор, сражалась с Наполеоном на каждом шагу и дошла до победы, пока он томился живой смертью. Жермена Неккер имела преимущество родиться в знатной семье: ее отец, вскоре ставший миллионером, занял пост министра финансов Франции; мать, которую когда-то преследовал Эдуард Гиббон, собирала в своем салоне знаменитых гениев Парижа и других стран, чтобы вольно или невольно послужить воспитанию своего ребенка.
Она родилась в Париже 22 апреля 1766 года. Мадам Неккер, настояв на том, чтобы стать ее главной воспитательницей, напичкала ее взрывной смесью истории, литературы, философии, Расина, Ричардсона, Кальвина и Руссо. Жермена с модной чувствительностью трепетала перед приближением Клариссы Харлоу к участи, худшей, чем смерть, и с юношеским энтузиазмом воспринимала призыв Руссо к свободе, но у нее оказалась болезненная аллергия на кальвинизм, и она сопротивлялась настойчивой теологии и дисциплине, с которой он ежедневно преподавался ей. Все больше и больше она отдалялась от своей больной, властной матери и влюблялась в своего добродетельного, но снисходительного и обеспечивающего отца. Это была единственная связь, которую она поддерживала с долгой верностью; другие привязанности стали для нее случайными и ненадежными. «Наши судьбы, — писала она, — соединили бы нас навсегда, если бы судьба сделала нас современниками».60 Между тем, чтобы запутать свои эмоции в интеллекте, ей разрешалось, начиная с пубертатного возраста, посещать периодические собрания умов ее матери; там она радовала пандитов своей быстротой понимания и речью. К семнадцати годам она стала звездой салона.
Теперь возникла проблема найти ей мужа, который соответствовал бы ее уму и перспективному состоянию. Ее родители предложили Уильяма Питта, восходящее светило английской политики; Жермена отвергла эту идею по той же причине, которая заставила ее мать противиться Гиббону: в Англии не хватает солнца, а женщины там красивы, но не слышны. Барон Эрик Магнус Штаэль фон Гольштейн, будучи банкротом, предложил свою руку; Неккеры держали его на расстоянии, пока он не стал послом Швеции во Франции. Это произошло, и Жермена согласилась выйти за него замуж, поскольку рассчитывала быть более независимой в качестве жены, чем в качестве дочери. 14 января 1786 года она стала баронессой де Сталь-Гольштейн; ей было двадцать, барону — тридцать семь. Нас уверяют, что «до замужества она ничего не знала о половой любви»;61 Но она быстро училась всему. Графиня де Буфлер, председательствовавшая на свадьбе, описывала невесту как «настолько испорченную восхищением ее остроумием, что будет трудно заставить ее осознать свои недостатки. Она властна и волевая до чрезмерности, и ей присуща уверенность в себе, равной которой я не встречал ни у одного человека ее возраста».62 Она не была красавицей — мужского телосложения, как и ума; но ее черные глаза искрились живостью, а в разговоре ей не было равных.
Она переехала жить в шведское посольство на Рю дю Бак, где вскоре открыла свой собственный салон; кроме того, поскольку ее мать была больна, она взяла на себя руководство салоном в апартаментах над банком своего отца. Неккер был уволен из министерства финансов в 1781 году, но в 1788 году его вернули на пост, чтобы помочь отвести угрозу революции. Теперь, несмотря на свои миллионы, он был идеалом Парижа, и у Жермены, страстно поддерживавшей его языком и пером, был повод для гордости. Политика, наряду с
