<…> Геи, которые там собирались, не вытерпели этого. Дрались все, дрались в баре и на улице. После этого мы вышли на площади с плакатами, устраивали митинги у зданий правительства, встречались с политиками. Мы требовали уважения к себе. Мы дрались врукопашную, отвечали на избиение полицейскими дубинками ударами палок. В ту ночь и в следующую “наши” защищали свою территорию. Полиция перестала контролировать положение. На улицах собирались толпы, устраивали демонстрации, словом, мы победили. По всей стране формировались группы: “Фронт освобождения геев”, студенческие группы и организации юристов, предлагающих помощь арестованным”.

Борьба не обходилась без крови, что заставляло искать новые способы сопротивления гомофобному произволу. «Когда при поджоге дома погибли лесбиянка и гей, на ночной демонстрации протеста группа “Мстительниц” выполнила поистине цирковой трюк с глотанием огня: “Смотрите, вы больше не сможете жечь нас!” С тех пор заглатывание огня стало их фирменным аттракционом. Их девиз — “Берегитесь лесбиянок, они глотают огонь!”

В столовую, где обедал сенатор Хейл, один из самых откровенных гомофобов Америки, они бросили зловонную бомбу, а двери разукрасили надписями: “Гомофобия воняет!”»

В ходе многолетней борьбы были созданы организации и комитеты геев и лесбиянок, которые следят за прессой и телевидением, представляя судам материалы о фактах дискриминации геев. Они информируют полицию об избиениях и грабежах, жертвами которых стали геи, и делятся с прессой фактами их преследования со стороны полиции. В городах есть бары и дискотеки для сексменьшинств, своя пресса, книготорговля, хоры и рок–группы. Организована медицинская помощь: в больших городах есть одна — две поликлиники, где врачи–гомосексуалы лечат геев, а также дают им консультации по вопросам профилактики и лечения СПИДа. Наконец, созданы профсоюзы и ассоциации, где общаются гомосексуальные адвокаты, врачи, социологи. Апофеозом социальных успехов представителей сексменьшинств стало их участие в выборах. Кандидат, поддержанный ими, став президентом, во всеуслышание заявил о равноправии геев с гетеросексуальным большинством.

И всё же до полного разрешения проблем сексуальных меньшинств ещё далеко. Тот же Дэниэл Шлютер подводит весьма скромные итоги бурных событий и потрясений в борьбе геев за равноправие: “Хотя у нас по закону в нескольких штатах и десятках городов нельзя дискриминировать гомосексуала за его сексуальную ориентацию, в 20 из 50 штатов США до сих пор существует закон против мужеложства. Нас преследует и полиция, и хулиганы. Дискриминируют нас на работе (увольняют или отказывают в продвижении по службе), отказывают нам в аренде жилья, отстраняют нас от участия в общественных программах, не позволяют нам страховать жизнь, здоровье. Судьи часто отказывают нам в праве жить, работать, отдыхать, где и с кем мы хотим. Количества случаев “ремонта” против нас (грабёж, насилие, избиение, убийство) растёт”.

Такое же пессимистичен в своём интервью и борец за права геев Тим Маккарти:

“– Часто ли молодые американцы признаются в своей нетрадиционной сексуальной ориентации?

— О, это сделать очень трудно. Насколько я могу судить, люди стараются избежать этого в любом случае. Признаться в своей иной ориентации, значит — нанести себе большой вред. Тебя после этого всю жизнь могут считать выродком. Поэтому парни делают всё, чтобы скрыть свою гомосексуальную ориентацию.

— Это говорит о высокой степени гомофобии в США?

— Да, Америка — не рай для геев!

— Каково отношение государства к гомосексуалам?

— Безразличное. В некоторых штатах существует уголовное наказание за гомосексуализм как таковой, зато в других (в Калифорнии, например), иное положение: после 18 лет делайте, что хотите”.

По свидетельству Г. Келли (2000): “Ежегодно из рядов вооружённых сил увольняют около 600 человек в связи с их гомосексуальной ориентацией или поведением, которые в некоторых случаях выявляются с помощью специального наблюдения за военнослужащими. Это происходит вопреки тому, что федеральный суд объявил подобные методы дискриминационными и идущими в разрез с Конституцией, декларирующей равенство граждан вне зависимости от их сексуальной ориентации”.

Максимальная терпимость к геям наблюдалась на Западе в шестидесятых–семидесятых годах. По инерции затем ещё последовал некоторый прогресс в области законодательства, но общество стало более нетерпимым к сексменьшинствам. По словам Джона Мани: “Мы стали свидетелями своего рода «сексуальной контреформации»!”. Это нашло отражение в огромном количестве гомофобных публикаций в средствах массовой информации, и главное, в поведении множества людей. Рост нетерпимости объяснялся страхом перед СПИДом, шокирующими формами массового секса, практиковавшимися геями, а также разочарованием в философии гедонизма, возрождённой в годы сексуальной революции союзниками геев — хиппи.

Психогенность группового и потребительского гедонизма

В ходе сексуальной революции молодёжь взяла на вооружение гедонизм, что было отнюдь не случайным. Новое поколение отрицало фарисейство и эгоизм “рыночной культуры”. Всё, чем гордились их отцы, молодые бунтари с презрением отвергали:

— Долой ваш прогресс! Он репрессивен по отношению к человеку и природе. Ваша наука породила чудовище — ядерное оружие, угрожающее уничтожить всё живое. И сама по себе ваша культура грозит Земле экологической гибелью. Научно–техническая революция вооружила власть имущих невиданными ранее средствами манипуляции человеческим сознанием. Поп–культура, телевидение, кино, печать, реклама — всё стало средством для “промывки мозгов”. Долой вашу культуру!

Отрицалась и традиционная религиозная мораль. “Порядочные христиане гоняют свои автомобили, отравляя выхлопными газами окружающую среду, живут в шикарных домах, выжимают соки из бедных и заходят в церковь 3-4 раза в год, чтобы послушать там, до чего они чистые и святые!” — иронизировали молодые люди.

Молодёжь упрекала “рыночную” культуру в лживости, ханжестве, в ориентации на потребительство, окрестив её “репрессивной”. Тем самым утверждалось, что в угоду истеблишменту (правящей элите) и государству она подавляет стремление индивида к самовыражению, телесному и духовному, не даёт человеку стать самим собой.

Хиппи цитировали Эриха Фромма, считавшего общество потребителей больным.

Буржуазной культуре молодёжь противопоставила “контркультуру” со своей музыкой (роком), фестивалями, карнавалами, театральными уличными постановками. Моду на джинсы и гитары принесли с собой хиппи. Они же придумали наносить картинки и лозунги на майки и куртки. К чести поколения бунтарей, многое из этого сохранило свою ценность до наших дней.

Было бы ошибкой считать, что “дети цветов” (так любили именовать себя хиппи) просто наслаждались жизнью. Они участвовали в походах в южные штаты в знак солидарности с неграми и в поддержку их борьбы с расизмом; добивались на митингах вывода войск из Вьетнама; боролись за отмену антигомосексуальных законов.

Отголоски настроений молодёжного бунта заметны в кинолентах режиссера Милоша Формана. В русле контркультуры, идеологии хиппи, снят его знаменитый фильм “Полёт над гнездом кукушки”. Символом современного общества в нём служит сумасшедший дом (“гнездо кукушки”, как его называют американцы). С помощью арсенала репрессивных средств, предназначенных для “промывки мозгов”, начиная с психотерапевтических бесед и кончая хирургической перерезкой нервных путей в головном мозге, пациенты клиники становились послушными “кроликами”. Хирургическая операция превращала бунтаря в покорного идиота. Именно так поступили с