Лизе не очень хотелось рассказывать свою историю, поэтому она решила уйти от прямого ответа:

– Меня Фомич привел. А вы не знаете, как он сам сюда попал? Он какой-то не очень дружелюбный.

Отец Мафусаил расхохотался.

– Недружелюбный! Вы льстите Фомичу. Он не то что недружелюбный, он сварливый неприятный старик! По крайней мере, для всех, кто с ним знаком.

Фомич Лизе тоже не очень нравился, но она вспомнила, что старик дважды спасал ей жизнь за последние сутки, и посчитала правильным вступиться за него.

– Но он ведь не плохой человек?

Отец Мафусаил посерьезнел.

– Фомич сложный человек, – ответил он, но его ответ прозвучал для Лизы как-то уж слишком уклончиво. – Лиза, могу ли я попросить вас о небольшом одолжении?

Лиза кивнула.

– Понимаете, у меня где-то с 1834 года ужасно чешется левое ухо. Вот ведь чуден мир: я умер и давно не могу ничего чувствовать, но ухо все равно чешется. Вам не сложно было бы? Левое.

Лиза осторожно просунула руку в отверстие в стене и дотронулась до левого уха отца Мафусаила. Его тело было холодным как мрамор, а волосы и борода шершавыми, как еловая хвоя. Но ни то ни другое не вызвало у Лизы никакого отвращения. Она основательно почесала за левым ухом замурованного в каменную стену священника, и он в ответ замычал от удовольствия.

– Спасибо! Спасибо вам, дорогая Лиза. Фомича не допросишься, я сколько раз просил, а он…

Жуткий грохот наполнил маленький храм, и тяжелая дверь слетела с петель. Отец Мафусаил остановился на полуслове. Лиза обернулась. Сквозь завесу порохового дыма в храм медленно входили высокие черные фигуры.

– НЕЖИТИ! ФОМИЧ! НА ПОМОЩЬ!

Лиза замерла, завороженно уставившись на нежитей. Один из них остался стоять в дверях, держа ее на прицеле большого автомата, а двое других быстро двигались к ней на длинных тонких лапах. Они смотрели на Лизу немигающими белыми глазами, и она застыла, не зная, куда бежать и как спастись.

Отец Мафусаил кричал и брыкался, пытаясь вырваться из своего каменного плена, но он, к сожалению, не мог ничем помочь Лизе. Первый нежить схватил девушку и, перекинув через плечо, вместе со своими собратьями быстро выскочил из храма.

* * *

ЛюшаМаняСашаКираНикитаСеменович снова набирал скорость. Или набирала? Степа с Антоном с ужасом смотрели на подступающий к ним город. Сверху – а поезд все еще ехал по высоченному виадуку между домами – им было хорошо видно, как черная масса нежитей вливается в город. Что именно происходило на улицах, было не разглядеть, но Степа подозревал, что ничего хорошего. Рельсы стали плавно поворачивать, и впереди, на уровне земли, показалось красивое здание вокзала с огромным стеклянным куполом. Степа проверил автомат и, подумав, отдал Антону пистолет:

– Нам с боем придется прорываться, ты уж постарайся хотя бы иногда попадать.

У парня тряслись руки, и Степе захотелось его погладить, но он сдержался. Антон очень старался сохранять хотя бы видимость спокойствия, и в такой ситуации снисходительный, пусть и сочувственный жест был бы ему обиден и неуместен.

Поезд неожиданно замедлился и остановился, не доехав до вокзала примерно триста метров. Степа и Антон переглянулись. И тут ЛюшаМаняСашаКираНикитаСеменович вдруг начал медленно двигаться назад.

– Ты куда? Мы не доехали! Вернись!

– Нет! Нет! Я боюсь! Мне страшно! Вы меня не заставите!

Голос поезда изменился, Антон со Степой таким его еще не слышали – они слышали испуганный юношеский фальцет. Степа перегнулся через борт поезда и выглянул в разбитое окно. На картонной табличке было написано крупными корявыми буквами САША.

Впереди на железнодорожном полотне стали показываться первые нежити: они как обезьяны карабкались по опорам виадука и вылезали на рельсы. Антон в панике начал дергать за рычаги в кабине, так же, как и Степа, он не имел ни малейшего представления, какой из них за что отвечает, но надеялся, что ему удастся предотвратить позорное бегство поезда с непредсказуемым характером. Но ЛюшаМаняСашаКираНикитаСеменович продолжал набирать ход. Снова щелкнула и перелистнулась картонная табличка, вмиг кабина наполнилась ласковым голосом. Степа снова высунулся проверить и увидел на табличке новое имя – Кира.

– Сашенька, не бойся. Все закончилось. Нам больше никто не может причинить зла. Не волнуйся, дай я лучше поезд поведу.

И снова со щелчком у поезда сменилась личность, и снова заговорил юношеский голос, но звучал он очень жалобно.

– Ну тетя Кира, мне страшно, не заставляйте меня, я не могу, не нужно!

Под конец голос поезда сорвался практически на крик, и Антон подумал, что он, кажется, понимает бедного мальчика. Если верить объяснениям Люши, то он покончил с собой, разбив голову о камни…

Антон на секунду попытался представить себе, что должен чувствовать человек, заживо погребенный под землей – в непроглядной темноте, без света, пищи и воды. Какова должна была быть сила его отчаяния, если медленное и мучительное самоубийство показалось ему выходом? Он перестал дергать за рычаги и просто ласково провел рукой по приборной доске поезда.

– Вы кто? – голос Саши звучал удивленно. Казалось, он только сейчас понял, что внутри поезда есть еще пассажиры.

– Я Антон, а это, – он указал рукой на тревожно озирающегося по сторонам Степу, – это Степан. Саша, нам очень нужно добраться до станции, от этого зависят наши жизни, и, может быть, не только наши…

Степа тоже хотел что-то сказать, возможно даже что-то резкое, но передумал. У Антона, может, и у самого все получится, а для него есть более важное занятие. Он снял автомат с предохранителя и прицелился. Расстояние было еще слишком велико, но, когда они тронутся с места, в чем Степа не сомневался, он планировал встретить врага во всеоружии.

– Я… – поезд запнулся, – я не знал, что вы тут есть. Я не хочу, чтобы вы умирали, для этого надо обязательно поехать вперед?

– Боюсь, что да, – голос Антона зазвучал увереннее. – Позади нас ждут те же враги. К тому же там обрушилась часть тоннеля, так что ехать вперед – наш единственный шанс. И ваш тоже!

Привычный щелчок, и громовой рык возвестил возвращение Никиты Семеновича:

– НУ Я ЭТИМ БЛЯДЯМ СЕЙЧАС ПОКАЖУ! – и голосом помягче он добавил: – Спасибо, Антон, что вы с Сашей ласково поговорили. Он у нас бедный, мы его стараемся оберегать. Столько натерпелся при жизни…

Проехав еще пару сотен метров назад, ЛюшаМаняСашаКираНикитаСеменович остановился, а потом сначала медленно, а потом все быстрее помчался вперед. К моменту, когда перед поездом оказались первые нежити, он набрал такую скорость, что легко смял всех, кто успел вылезти на рельсы, а тех, кто только лез, отбросило ударной волной.

– ГОТОВЬТЕСЬ, МУЖИКИ! – громогласно предупредил Никита Семенович,