Фары вагона начали тускнеть, как если бы воспоминания о трагической гибели привели его в тоскливое ностальгическое настроение.

– Мы очнулись еще живыми. Было темно и сыро. Мы кричали, мы звали, мы думали, что нас найдут. Люша первой умерла, она, когда падала, о камень головой ударилась, мы с Кирой два дня еще держались. Сашка сам себя убил… Головой о камни бился, бился, пока не умер… А Никита Семенович с ума сошел. Он до сих пор не в порядке, он с нашими телами неделю в темноте и тишине просидел.

Вагон сделал трагическую паузу.

– Ну а когда мы все очнулись, то мы были тут. Этим вот поездом стали. Привыкать пришлось долго, но, знаете, быть поездом метро совсем не плохо… – Поезд снова замолчал и как будто к чему-то прислушался. – Вы, если что, не пугайтесь, главное. Никита Семенович неприветливый, но он вас не обидит.

Степа слушал вполуха. У него появилось ощущение, что ему в спину кто-то смотрит. Он пристально вгляделся в темноту, начинавшуюся за светлым пятном, отбрасываемым фарами поезда, и…

– Ложись!

Степа бросился на Антона и закрыл его собой. Ударила автоматная очередь, лобовое стекло поезда посыпалось на них сверху дождем осколков. Поезд взревел страшным голосом. Табличка со скрипом поползла вверх, и картонку с надписью МАНЯ сменила картонка с надписью НИКИТА СЕМЕНОВИЧ. В отличие от других имен, это было написано черным цветом.

– АХ, ВЫ В МЕНЯ СТРЕЛЯТЬ БУДЕТЕ?!

На этот раз Степа был готов. Поезд не успел еще включить дальний свет, а Степа с Антоном были уже в кабине. При свете фар Степа увидел, что тоннель заполнили нежити. Две темные фигуры, стоявшие прямо перед поездом, держали в руках автоматы, а их собратья, копошившиеся на стенах и потолке тоннеля, были безоружны, но Степа видел, как пляшет отражение света на их острых когтях.

– ГОНИ! – Степа попытался дернуть за какой-то ближайший рычаг в кабине, но поездом метро он никогда в жизни не управлял, что именно приводило в действие этот конкретный рычаг, не имел никакого представления.

– НИЧЕГО НЕ ТРОГАТЬ! – свирепо зарычал поезд.

Взревев страшным гудком, состав тронулся. С неприятным хрустом поезд смял двух нежитей, все еще продолжавших стрелять. Степа всмотрелся в черноту и понял, что пол, стены и даже потолок тоннеля густо кишели черными телами. Поезд набирал скорость, сбивая нежитей, не успевших выпрыгнуть из-под колес. Степа слышал глухие удары, и кто-то прыгал на крыше двигавшегося поезда. Антон лежал на полу кабины, закрыв голову руками. Сверху что-то настойчиво заскреблось, и нежить свесился с крыши поезда, намереваясь влезть в кабину. Степа сдернул с плеча автомат и выстрелил практически в упор: сила выстрела отбросила нежитя, который исчез под колесами поезда.

Их скорость была все еще недостаточна, поезд разгонялся медленно, и Степа в боковые зеркала видел, как по стенкам тоннеля их догоняют все новые и новые враги. Нежити прыгали в вагон.

Комсомольцы, видимо, решили, что для погони Никита Семенович подходит лучше, потому что по поезду разнесся его сердитый мужицкий рык:

– НУ, СУ-У-УКИ!

На нежитей комсомольские ругательства никак не подействовали. Стоя боком в дверях кабины, Степа зажал в одной руке автомат, а в другой – пистолет. Ловко поворачивая голову, он метко стрелял в постоянно появлявшихся тут и там нежитей. Убитые враги не оставались лежать телами, а исчезали, превращаясь в черный дым. Несмотря на все усилия, поезд ехал все медленнее. Все больше и больше нежитей цеплялись за последний вагон, карабкались по крышам и замедляли движение поезда. Антон оправился от первого шока и испуга и, сидя на полу кабины, тоже начал стрелять – не так метко, как Степа, но удачно.

– У-У-УХ, ЧЕРТИ! – по вагонам разнесся злобный рык Никиты Семеновича. Что-то заскрежетало, и сцепка между третьим и четвертым вагонами, которого было уже практически не видно за черными телами, расцепилась. На скорости последний вагон соскочил с рельс, ударился о стену тоннеля и исчез в снопе искр и клубах кирпичной пыли, погребя под собой сотни нежитей. Избавившись от лишнего веса, поезд ехал быстрее и быстрее. Один из нежитей, сумевших-таки перескочить в основной состав, запрыгнул на потолок вагона и с невероятной скоростью побежал к Антону. Степа выстрелил, и нежить растворился черным дымом. Антон, тяжело дыша, посмотрел снизу вверх на Степу.

Выглядел Степа сейчас действительно героически. С оружием в обеих руках, окутанный пороховым дымом, он смотрелся несколько инфернально: шарф, которым он замотал «мертвую» часть своего лица, съехал на шею, обнажая желтоватую кость черепа. Но Антону больше не было страшно. Он лишь пожалел о том, что у него нет под рукой карандаша и бумаги, чтобы нарисовать Степу. Странно, какие иногда мысли приходят в голову, когда адреналин захлестывает организм.

Впереди показался свет. Рельсы неожиданно закрутились спиралью, и, сделав мертвую петлю, поезд вырвался из-под земли прямо в электрические облака Подмосковия. Антон поднялся с пола, встал рядом со Степой и замер, пораженный открывшимся видом. Рельсы шли прямо между уходящими в облака высоченными корнями домов и длинной дугой спускались вниз к центру города. Отсюда все Подмосковие было как на ладони: пугающая громада недостроенного собора в центре города, Лубянский замок, зависший над огненной бездной, монастыри, дворцы, уютные двухэтажные домики, каменные туши доходных домов, сады и извивающаяся река. Антон рассмотрел и злосчастный мост, рядом с которым бродили утопленницы, и даже церковь Фомича, одиноко стоящую на живописном пригорке.

Казалось, Антон за сегодняшний вечер видел столько удивительного, что вид другой Москвы не должен был его уж слишком шокировать, но он стоял рядом со Степой открыв рот и вертел головой, пытаясь рассмотреть все сразу. Поезд стремительно спускался к городу, проносясь мимо высоченных каменных корней и встречавшихся то там, то здесь отмерших домов. Вдруг поезд остановился так резко, что Антон со Степой чуть не выпали из кабины. Щелкнула, перевернувшись, картонная табличка, и зазвучал знакомый им голос Люши:

– ТЕНЬ, ПОСМОТРИ НАЛЕВО.

Степа повернул голову. Слева над городом, в воздухе, возвышалась безжизненная громада храма Христа Спасителя. Степа раньше ее хорошо рассмотрел, он помнил объяснения Фомича и сейчас никак не мог понять, что же не так с храмом. Чего-то явно недоставало…

– Нежити, – ахнул Степа.

Черный рой, непрерывно жужжавший вокруг храма, исчез. Степа перевел взгляд вниз. На город со стороны реки надвигались нежити. Их были тысячи, они покрывали собой всю землю. На окраине города вспыхнула перестрелка.

– Как там тебя, Люша, давай, поднажми!

Степа перезарядил оружие и стал напряженно вглядываться вперед. Вряд ли эта орда случайно обрушилась на город именно