Людрих выглядел удивленным и озадаченным. Видно было, что он старается припомнить все события до мельчайших деталей, но не может. «Правду говорил Альдерик, что вино притупляет ум! – подумала Гвендилена. – Хотя, похоже, теперь ему это уже не поможет».

– Я… я не знаю! Я ничего не видел! – выпалил Людрих. Казалось, он готов расплакаться – на этот раз от собственной беспомощности. – Было темно… Все случилось так быстро! Я не помню!

– Ничего, дорогой, все уже кончилось! – Гвендилена легко прикоснулась к его голове и заговорила успокаивающе и ласково: – Тебе нужно отдохнуть… Все будет хорошо, вот увидишь!

И приказала слугам:

– Перенесите принца в другую комнату! Пусть лекарь останется с ним до утра.

Мальчика унесли – он хотел идти сам, но лекарь не позволил, опасаясь, что рана может открыться.

Обернувшись к Хильдегарду, совершенно растерянному, раздавленному произошедшим, Гвендилена произнесла совсем другим тоном – холодно и даже резко:

– Скажи мне, муж мой, ты ведь знаешь, чей это нож? Ты видел его раньше?

Хильдегард близоруко прищурился… И вдруг побледнел так, словно вся кровь отхлынула от лица.

– Да, видел… – вымолвил он тихим, шелестящим, каким-то неживым голосом, – это нож Альдерика! Он говорил, что мать подарила его ему…

Король без сил опустился в кресло.

– Приведите его сюда! Я хочу видеть моего сына Альдерика сейчас, немедленно, – устало вымолвил он и, накрыв ладонью руку Гвендилены, попросил: – Останься со мной, прошу тебя. Мне… Мне нужна будет твоя поддержка.

– Да, разумеется, – она скромно опустила ресницы, – как скажешь, мой супруг…

«По крайней мере, не придется подкупать слуг, чтобы узнать, о чем вы говорили», – подумала она.

Ожидание тянулось бесконечно долго. Находиться рядом с мертвыми телами было просто невыносимо, но Хильдегард не позволил слугам вынести их.

– Потом, после! – отмахнулся он. – Сначала я хочу поговорить с моим сыном. Здесь и сейчас!

Гвендилена старалась не смотреть в сторону Теобальда. Даже мертвый, он был так красив! Мучительно было вспоминать о том, что эти губы целовали ее совсем недавно, эти руки обнимали так нежно и сильно… А теперь он убит, и только она сама в этом виновата.

«Лучше подумай, что делать дальше, – тревожно шепнул тихий голос в голове, – что случилось, то случилось, его уже не изменить…»

Наконец в дверь постучали.

– Кто там, входите! – нетерпеливо крикнул Хильдегард.

На пороге появился солдат джедри-айр – совсем еще молодой, рыжий, вихрастый, весь в веснушках. Лицо его выражало крайнюю растерянность и недоумение.

– Простите, ваше величество, но принц Альдерик… Его нет в его комнате!

И, взъерошив пятерней и так растрепанную шевелюру, добавил:

– И во дворце, похоже, тоже нет.

Хильдегард закрыл лицо руками. Из груди его вырывались какие-то странные звуки – не то стоны, не то рыдания.

– Значит, это правда… – повторял он, – это правда… О боги, боги, за что вы так наказываете меня!

Глава 12

Альдерика арестовали на рассвете, когда он шел, озираясь, по безлюдной узкой улочке, прикрыв лицо капюшоном грубого суконного плаща, из тех, что носят простолюдины. Потом говорили, что он собирался бежать и потому направлялся в сторону городских ворот, но сам Альдерик клялся всеми богами, что всего лишь возвращался во дворец после того, как тайком провел ночь в «веселом доме» мамаши Серидоны, что нож он потерял накануне, но не помнит, где именно, что не сбирался убивать младшего брата и не подбивал на это черное дело Отиса из Арн-Круса… Он твердил это снова и снова – по крайней мере, пока еще мог говорить осмысленно и внятно.

Принцу не повезло вдвойне. Если бы джедри-айр застали его в своей постели, у него еще оставался бы хоть крошечный шанс оправдаться перед отцом, а если бы выбрал другой бордель, могли бы найтись свидетели, готовые подтвердить его невиновность в покушении на брата. Однако в заведении Серидоны, известном во всем Терегисте самыми красивыми девушками и хорошими винами, богатым гостям, если они пожелают, разрешалось приходить в маске и не снимать ее даже во время любовных утех. Почтенные и уважаемые отцы семейств особенно ценили эту услугу, и у мамаши Серидоны просто отбоя не было от клиентов!

Альдерик упорствовал и все отрицал, однако обвинение было столь тяжким, а улики столь очевидными, что Байрюс, главный королевский обвинитель, приказал применить допрос с пристрастием, чтобы обвиняемый мог признаться и очистить свою душу. Конечно, пытать принца и наследника трона было делом неслыханным, однако, когда Байрюс обратился за санкцией к королю, Хильдегард только махнул рукой и сказал:

– Поступайте с ним по закону! Так же, как поступили бы с любым другим.

Римерана похоронили на следующий день с почестями, как хоронят погибших в бою героев. На церемонию собралось полгорода… Присутствовал и магистр ордена Золотого Щита. Ни слова не говоря, он подошел к гробу, накинул сверху плащ арверана и так же молча удалился.

После случившегося Хильдегард слег в постель, перестал принимать пищу и почти не разговаривал. Он словно хотел умереть поскорее, чтобы не видеть происходящего и тем более не принимать в нем участия. Напрасно лекари суетились вокруг со своими склянками, напрасно плакала Гвендилена, умоляя мужа проявить волю к жизни – хотя бы ради нее, ради оставшихся детей, особенно Людриха, который только что пережил смерть любимого брата и все время спрашивает, почему отец не приходит к нему…

Она и впрямь беспокоилась – если Хильдегард умрет, не оставив завещания, Королевскому совету придется решать, кто станет регентом при малолетнем наследнике. Это означает настоящую схватку между представителями старой знати Терегиста, которые по привычке считают его вольным городом, и новой аристократии из приближенных Хильдегарда. Гвендилена была уверена, что у нее в этой схватке победить почти нет шансов.

Однако Хильдегард лишь качал головой и вежливо, но твердо просил оставить его одного. Гвендилене пришлось отступиться и просто ждать, чем все закончится. Она утешала Людриха, который больше переживал из-за смерти брата, чем из-за своей раны, возилась с маленьким Ригором, словно хотела возместить ему время и внимание, что недодала в те дни, когда предавалась любовным утехам с Теобальдом, но все равно не находила себе места от постоянной тревоги.

На третий день Хильдегард поднялся с постели и даже приказал созвать Королевский совет. О чем говорилось на нем – Гвендилена очень хотела бы узнать… Целый день она пребывала в мучительном неведении. Вечером, сразу после захода солнца, в ее покои явился Яспер. Когда-то он был доверенным слугой Хильдегарда еще в Кастель-Маре… С ним король не пожелал расстаться,