Он неуверенно кивнул.

– Закрой глаза. Просто закрой.

Норн через силу заставляет себя подчиниться. И тотчас с плеча ушла тяжесть чужой ладони, и он отшатнулся, распахнув глаза, когда почувствовал движение у лица. Раскрытая ладонь застыла перед его лицом.

– Испугался? – спросил Серый. – Но принцип игры такой, почувствовать движение, угадать его. Правила ведущего – рисовать фигуры и не касаться кожи. Игрок должен почувствовать движение и близость ведущего, угадать фигуру, которую он «рисует». Тут велик соблазн открыть глаза, поэтому игрок поворачивается спиной и закрывает глаза.

– Нет, – резко вырывается у него.

Сердце колотится в груди. Он стоит слишком близко.

– Не нравиться?

– Да, не нравиться! – все труднее держать себя в руках.

– Так, мелкий… ты понимаешь, что не в порядке? Что здесь и сейчас я не сделаю ничего плохого? Понимаешь или нет?

Норн молчит. Внутри буря чувств. Чужих прикосновений с него хватит. Когда он ничего не мог с этим поделать. Избежать их. Воспоминания-отголоски бьют в самое сердце, заставляя забыть как дышать.

– … или ты себя переборешь сейчас, или будешь и дальше дергаться от всех. Это тебе надо?

Норн закусывает губу, с усилием делая вдох.

– Ты хочешь разобраться с тем что происходит? Верь мне.

Верить?! Нет. Верить он ему не может. Но вот притвориться…

– Хорошо. Что я должен делать? – глухо спросил он.

– Садись, – Серый кивнул на пол. – И, пожалуй, сними рубашку. Должен быть контакт с кожей.

Норн едва удержал рвущиеся наружу слова, но лишь отрывисто кивнул и подчинился. И внутренне передернулся, когда Серый сел за его спиной и положил ладонь на ложбинку позвоночника.

– Закрой глаза, – мирно сказал мужчина. – И сосредоточься на моем прикосновении. Постарайся почувствовать мою руку. Как я ее уберу, хорошо?

Он кивнул, закрывая глаза. Ладонь Серого будто жгла его, с каждой секундой все сильнее опаляя жаром. Нервы натянулись до предела. Да какой во всем этом смысл?! Зачем… Норн закусил губу. Сидеть вот так, с закрытыми глазами и чувствовать за собой спокойное темное эмополе Серого было до остроты и жутко, и странно и… он с трудом уловил момент, когда ладонь Серого оторвалась от спины буквально на краткий миг, на какой-то миллиметр, а потом легла вновь.

– Почувствовал?

Он дернул головой, не в силах говорить.

– Еще раз, – горячая до невозможности ладонь вновь легла на спину, прошивая будто током до самых позвонков.

Чувства Норна будто взбесились, взметнувшись внутри волной, перекрывая дыхание. Его пробила дрожь и он сжал ладони в кулаки, едва не открыв глаза. Ладонь Серого по-прежнему обжигала кожу, но… он уже не мог понять, лежит ли она на его спине или нет. Зато чувство движения возникло смутно… как будто Серый описал на спине круг.

– Что ты делаешь? – хрипло спросил он.

– Угадай, – предложил тот.

– Круг? – неуверенно спросил он.

Пауза.

– Верно, – пришел ответ. – Давай дальше… не страшно, верно?

Не страшно? Норну казалось, что его всего просто колотит. И он едва не вскочил, когда чужая ладонь отчетливо легла на кожу… ее не было раньше! Но как тогда? Странная непонятная игра стала вызывать интерес. Откуда она вообще у расы, которая официально не относится к группе рас, расположенной к менталу или эмпатии? Такие расы были, но ни одна не считалась ей безоговорочно… кроме жителей Фикса.

Прикосновение. Жар. Отрыв… прикосновение… и движение.

Квадрат.

Треугольник.

Дуга.

– Квадрат с треугольником вверху? – спросил он.

– Почти. Домик. Как рисуют дети, – ответил Серый. – Страшно?

Страха не было. Вообще. И ладонь уже не обжигала. Наоборот стало спокойно.

– Цифра, – сказал он. – Четыре?

– Верно, а сейчас?

Игра стала простой и понятной, и не несла в себе ровным счетом ничего плохого. Но чего ей хотел добиться Серый? Этого Норн понять не мог.

– Ладно, хватит, пожалуй. Согласен? Открывай глаза, – хлопнул его по плечу Серый, вставая.

Норн поднялся следом, чувствуя себя очень странно. Будто что-то изменилось между ним и мужчиной. Тот будто перестал быть опасен… для него. Уютная тьма, свернувшаяся в клубок. Он задумчиво посмотрел на него, смотря по новому. Почему раньше его лицо казалось грубым? Почему не видел ничего, за жестким изгибом губ и стальных тяжелых глаз? Серый казался тяжелее, был приземист, но между тем чем-то неуловимо напоминал одновременно и Сева и Кима. Упрямством? Решимостью? Непоколебимой уверенностью? Все это в нем было, как и в его друзьях. Но к его облегчению, лицом Серый не был похож ни на Первого, ни на Второго.

– Интересно, – сказал Серый, пряча руки в карманы, и смотря на него.

– Что именно? – спросил он.

– Ты чувствовал мою руку?

– Да.

– Хм-м…

– Что?

Серый