Владыкой Сидона был Эшмун. Некоторые финикийские города имели не «хозяев», а «хозяек». Так было в Берите, где покоилась «Великая хозяйка Берита». В Библе в подобной роли выступала богиня любви и плодородия Аштарт. Для финикиян-рыбаков главным богом был Дагон. Баал или Алейан («Верхний»), считался богом земледелия и плодоносного дождя, владыкой подземных вод, рек и морей, куда стекают реки; его сестрой была грозная воительница Анат, а врагом Алейана был Мот («Смерть») — бог иссушающего южного солнца, губящий растительность и жизнь, владыка подземного мира.

Прежде чем уйти в дальнее плавание, Абделаим принес жертвы всем главным богам — на всякий случай. Купец был удачлив, и истоки своих торговых успехов он связывал с тем, что не ленился посещать храмы и не жадничал, ублажая небожителей.

Вспомнив о жертвах, купец помрачнел. У финикийцев существовал обычай в исключительно важных случаях приносить в жертву своих малолетних детей. Чаще всего это ужасное жертвоприношение совершалось в момент смертельной опасности. Но и в других случаях не обходилось без человеческих жертв. Закладывая город, жрецы финикийцев считали необходимым положить под его стены урну с костями младенца, отданного богу.

Иногда такое жертвоприношение принимали массовый характер, и под нож уходило несколько сот детей. Урны с прахом погибших размещались на специальном священном участке, который назывался «тофет». Принести в жертву собственного сына означало отдать божеству самое ценное, что есть у человека. В этом случае благоволение божества считалось наверняка обеспеченным.

Абделаим отвернулся, чтобы смахнуть предательскую слезу, которая медленно пробежала по щеке и растворилась в тщательно завитой бороде. Перед мысленным взором купца появился лик сына, которому едва исполнилось полгода, когда его положили на каменный алтарь. Дитя радостно агукало, размахивая розовыми, словно перевязанными ниточками, ручонками, а он стоял за плечами жреца, который деловито пробовал остроту ритуального ножа из черного камня. По преданиям, такие камни сбрасывали с небес боги. Они были полупрозрачными и обладали большой прочностью.

Жертвой сына-младенца купец хотел спасти свое торговое предприятие. В противном случае всей его семье и ему самому грозила участь попасть в долговое рабство. Он взял взаймы у ростовщика много сиклей серебра, снарядил три корабля и отправился в таинственный Офир на свой страх и риск. Это было его второе путешествие.

Первый раз он разведывал путь в сказочную страну, и это плавание завершилось успехом. Правда, прибыль от него вышла мизерной (что можно увезти на небольшом судне?), зато он узнал, как туда добираться, и завязал деловые отношения с местным царьком, что предполагало лазурные перспективы в будущем.

Увы, боги отвернулись от Абделаима. На двадцатый день пути он заметил слежку за своим караваном. Соседям финикийцев было известно, что ханаеняне знают такие места, где добывались редкие и драгоценные металлы, где можно, не подвергаясь чрезмерному риску, добывать рабов и продавать свои товары. Купцы-финикийцы всячески старались скрыть от соперников известные им морские дороги и сообщали неверные сведения, стараясь рассказами о таинственных явлениях природы и фантастических животных отпугнуть всех, кто мог плыть за ними следом.

Попытка уйти от погони не увенчалась успехом. Конечно же, тяжело нагруженные купеческие посудины Абделаима не могли состязаться в скорости с хищными пиратскими биремами[77]. Торговый соперник купца, который когда-то был его лучшим другом, нанял для слежки морских разбойников, которых интересовала только оплата их услуги; зачем тратить время и силы на опасную торговлю с дикими племенами, если можно просто ограбить купца, силой забрав у него и товар, и судно?

Абделаим понимал, что в конечном итоге пираты догонят его и возьмут суда каравана на абордаж. То, что они не смогли довести купца до места, а значит, так и не узнали, где находится страна Офир, ничего не значило. На худой конец, морские разбойники довольствовались бы товарами, закупленными купцом для обмена со знакомым царьком. Но у них была еще и возможность попытать Абделаима раскаленным железом, чтобы тот рассказал, куда держит путь и как добраться в вожделенную страну, о которой ходили легенды.

Купец проклинал свою несдержанность. Вернувшись из первого, разведывательного, путешествия в Офир, от радости, что все завершилось благополучно, и под влиянием изрядной дозы доброго вина он развязал язык и поведал своим друзьям, где был и что видел. Этой попойки оказалось достаточно для того, чтобы давнюю дружбу сожрали зависть и недоброжелательство, ведь Абделаим не рассказал купцам-сотрапезникам, несмотря на их горячую просьбу, как плыть в Офир.

Так он утратил друзей и приобрел хитрых и мстительных врагов…

Выхода не было — нужно запутать следы. И Абделаим решился на отчаянный шаг. Ночью он приказал пустить на дно два больших судна вместе с товарами и рабами-гребцами и на небольшом скоростном кораблике, который едва вместил всех моряков и воинов охраны, ушел в открытое море. Он знал, что там искать неожиданную пропажу пираты не рискнут. Да и не догонят.

Все плавания обычно совершались вблизи берегов. Только отважные ханаеняне, опытнейшие мореходы, осмеливались заплывать даже в глубь Моря Мрака[78]. Не было такого уголка в Большом море[79], куда бы они не добирались. Финикийцы вышли за Столпы Мелькарта[80], проложили морскую дорогу на север — к Касситеридам[81]. Плавали они и на юг — вдоль атлантического берега Африки.

Вернувшись домой, Абделаим не знал, за что ухватиться, чтобы не попасть в долговую кабалу. Кредиторы наседали, пришлось продать корабль, дом и загородную виллу, и все равно серебра, чтобы рассчитаться с долгом, не хватало. Тогда он, совсем потеряв голову, решился принести в жертву сына-младенца, чтобы поправить свои дела. Абделаим едва не сошел с ума, когда свершилось кровавое действо. У него уже были дети — три девочки, но он так ждал сына… Наконец тот появился… чтобы оказаться на жертвеннике.

Но что самое необъяснимое и удивительное — буквально на следующий день после жертвоприношения к нему явился гонец в сопровождении охраны. Он потащил Абделаима