Он сообщил ей, что ему дали её адрес: может быть, она знает, где сейчас здесь, в Египте, изгнанные из Сирии монофизитские епископы.

– Больше же меня беспокоит, где осели мои братья во Христе, Фома-армянин и нотарий Завта из Ортайского монастыря!.. Их я не видел уже два года!.. И братия отпустила меня к ним!..

Кесария посоветовала ему искать их в Ливийской пустыни.

– Там, в области Мендис, близ монастыря Святого Мины, поселились выходцы из сирийских монастырей, – сообщила она. – Они бежали от гонений!..

Он поблагодарил её за любезный приём и это сообщение о сирийских монахах.

Затем он обратился к ней ещё с одной просьбой:

– Сестра во Христе, дорогая Кесария! Я слышал от многих монахов здесь, в Александрии, о твоей библиотеке, что она огромная!.. Я же страстно желаю посмотреть её и при возможности ознакомиться с содержанием некоторых книг!.. Этим я увлекаюсь с детства…

Она охотно разрешила ему пользоваться библиотекой, пояснила, что это за собрание книг.

– Это писания сирийских и египетских старцев… Есть и персидских, но тех немного…

Иоанн поблагодарил её за эти пояснения.

Когда же он просмотрел библиотеку, то у него с Кесарией невольно вылилась беседа о том, что затронули авторы, полемизируя в древних сочинениях… И они в течение нескольких ночей вели беседу о христианских мыслителях, о страстях душевных и о помыслах…

– Любезная Кесария, из всех сочинений меня особенно поразила жизнь, скитания и гонения Евсевия из Кесарии!.. Твоего земляка!.. Гонения на христиан того времени императором Диоклетианом! Памфил же, брат во Христе Евсевия, был казнён!.. И вот труд Евсевия «Апология»! – взял он из стопки книг известное сочинение Евсевия в защиту Оригена, показал собеседнице.

Это был тонкий фолиант, написанный от руки, в старом кожаном переплёте, уже изрядно затрёпанном за два века, после того как над ним трудился его автор.

Посмотрев внимательно на Кесарию, он продолжил:

– Печальна была судьба первых христиан!.. Евсевий же, после того как его выпустили из заключения, вскоре стал епископом Кесарии Палестинской!.. Уже в правление императора Константина!..

Она выслушала его, помолчала.

– У меня нет его «Истории христианства»… Но у него это история, а не борьба за чистоту веры!.. Дорогой мой брат во Христе! Ты посмотри-ка лучше, что пишет епископ Феодорит Кипрский про еретиков, про борьбу с ними!.. Он относит к еретикам в первую очередь монофизитов, нас всех, и тебя тоже!.. Ты для него еретик, враг православия!.. На втором Эфесском соборе[95] он активно выступал за ортодоксальное Никейское учение! Был низложен на том же соборе!.. Восстановлен только после победы Халкидонского собора… Вот так же поступает сейчас император Юстиниан!.. Феодора-то!..

Тут она замолчала, опасаясь, видимо, что-то говорить об императрице.

Иоанн так и понял её. Чтобы рассеять все её подозрения, он кратко сообщил, что шесть лет назад его посвятил в сан диакона епископ Телльский Иоанн.

– Он путешествовал по Востоку. И тайно совершал хиротонию[96], поскольку император Юстиниан запретил монофизитам делать это… Тогда Амидские монастыри послали к нему для посвящения в дьяконы многих моих собратьев по вере, в том числе и меня…

Беседа пошла слишком пристрастная, можно было навлечь на себя обвинение еретиком, если кто-нибудь услышит то, о чём они говорили…

Иоанн простился с ней и отправился на поиски своих друзей, куда советовала Кесария.

Его путешествие вглубь Ливийской пустыни отняло у него много времени и сил. Но наконец-то он натолкнулся в области Мендис на неказистое строение из глины и камня и увидел подле него Фому и Завта.

– Братцы! – воскликнул он, с трудом узнав в загорелых до черноты своих друзей по монастырским скитаниям в прошлом.

Они обнялись.

– Что вас занесло-то сюда? – сыпал и сыпал вопросами он на Фому и Завта…

Те едва успевали отвечать ему…

– А что это? – спросил он Фому, показав на это строение из глины и камня.

– Монастырь Святого Мины!.. А наши-то, сирийские, поселились неподалёку от него!.. Вон глянь туда! – задорно стал показывать Фома достопримечательности голой пустыни, погружённой в глубокий сон.

Там, куда он показывал, возвышалось ещё такое же убогое строение.

Иоанн, мельком глянув туда, стал с интересом и в то же время с недоумением разглядывать своих друзей.

Те были одеты в какие-то балахоны.

– Вы похожи сейчас на ихидайэ[97]!.. Ха-ха!.. Что случилось, что вы так низко пали!..

Фома и Завт не дали ему злословить дальше, подхватили его под руки, кто-то из окружающих монахов схватил уздечку его ослика, и так все гурьбой потащились к монастырю.

Погостив две недели у друзей, он простился с ними и уехал в Александрию, а уже оттуда через два месяца в Сирию, в свой монастырь.

Но в Ортайском монастыре он не задержался, поехал в Константинополь. И там он нашёл своего старого знакомого Зоара из монастыря Файтар, расположенного на правом берегу реки Каллат, на границе с Персией. Туда его занесла всё та же тяга к скитаниям ещё в пору гонений императором Юстином на монофизитов, на их монастырь Марона.

– Зоар, ты ли это, мой брат во Христе! – воскликнул он, увидев знакомую физиономию своего друга, окружённого, как обычно, учениками.

Зоара тоже обрадовался ему, отпустил своих учеников, потащил его к себе в общину, где устроился с монахами из монастыря Файтар.

– Мы живём в большом имении императрицы в Сиках, на другом берегу Золотого Рога! – объяснял он ему по дороге на пристань в заливе.

Затем он с восторгом стал рассказывать ему о наплыве монофизитов из Сирии, из других азиатских провинций империи, казалось, заполонивших все уголки столицы.

– Особенно много наших во дворце Вуколеонт[98]!.. Там их содержит на свой счёт императрица Феодора!..

За разговором они не заметили, как вышли за крепостные стены столицы, спустились на берег залива как раз в том месте, где находился порт, а у причала стояли суда для переправы через залив в пригород Сики.

Они переправились через залив и вскоре уже были в общежитии монахов, которых привёл сюда Зоар специально, чтобы они рассказали Юстиниану и Феодоре о гонениях на монофизитов.

Переночевав у Зоара в общине, Иоанн на следующий день переправился через залив обратно в город и пошёл во дворец Вуколеонт. То, что он увидел там, удивило его и в то же время шокировало… Несколько сотен монахов оккупировали дворец и превратили его в пустыню отшельников: здесь всюду властвовала борьба аскетов с плотью, ненавидевших природу человека… Вон там кучками держатся привычные к монашескому общежитию, всю срамоту