Горячей воды в Палаццо Кирецциа нет; я умываюсь холодной. Свет тоже не включается, но, когда я убираю чехол с рабочего стола в кабинете профессора Лочелле и снимаю трубку телефона, в ней раздаются гудки.

Что теперь? Я стою столбом, пока телефон не разражается гневным писком, вынуждая меня положить трубку. В этом мире у меня ни денег, ни знакомств, ни септуса; согласно правилам, я первым делом должен выйти на связь с посредником или другим Посвященным, которого ввели в курс дела, а тот, в свою очередь, вернет меня под крыло «Надзора» и обеспечит запасом септуса. Но так я лишь наживу себе проблем: снова попадусь в руки преследователей и встречусь со своим вежливым другом – любителем клейкой ленты. Об этой ситуации предупреждала миссис М., и я свой выбор сделал. Серьезный выбор. Я все еще сомневаюсь, что правильный, однако назад пути нет, и мне нужно смириться с последствиями.

Суть в том, что, действуя очевидным образом и попытавшись связаться с официальным агентом «Надзора» в этом мире, я сыграю на руку врагам.

Важнее всего сейчас добыть септус. Без него я почти бессилен. Даже если я и транзитировал без таблетки, то совершил это в чрезвычайных обстоятельствах, безотчетно, экспромтом. К тому же попал я, по сути, в случайное место, испытав неприятные ощущения и полнейшее замешательство – сперва даже не понимал, кто я такой, – что сделало меня весьма уязвимым. Если рядом оказались бы недоброжелатели, мне бы, мягко говоря, не поздоровилось.

Я чувствую: у меня хватило сил лишь на одно спонтанное перемещение. Пусть какие-то остатки септуса и встроились в мой организм, позволив совершить эту единственную транзицию, теперь они иссякли – и даже если я намеренно подвергну себя жуткой опасности, сравнимой с пытками удушением, то, вероятно, намочу штаны, и все. В общем, без септуса никуда. А все его запасы в этом мире, как и в прочих, находятся под неусыпным контролем параноиков из «Надзора».

Должен быть другой выход, обходной путь.

На стуле рядом с телефоном лежит лист бумаги; я провожу по нему пальцами. Едва запылился.

Я сажусь и начинаю стучать по кнопкам телефонного аппарата, набирая короткие цепочки цифр, пока в трубке не раздается мужской голос. Я забыл почти все итальянские слова, которые выучил в прошлый раз, поэтому приходится искать язык, понятный нам обоим. Сходимся на английском. Оператор терпеливо меня выслушивает и в конце концов соединяет со справочной службой «Надзора», только не местной, а британской.

В мирах, где «Надзор» орудует чаще всего, действуют специальные убежища, конспиративные квартиры, агенты под прикрытием и организации для отвода глаз. Учитывая мою работу, я знал обо всех официальных контактах «Надзора» в этой реальности, хотя, конечно, наивно было бы полагать, что от меня ничего не утаили.

Впрочем, я располагал и еще одним контактом – неофициальным. Он был связан с личностью, которая уже не являлась полноправным членом «Надзора», – с изворотливой и вездесущей миссис М.

– Какой-какой город?

– Крондьен Ангэло Шаплселли, – повторяю я.

Я не мог напутать; во время тренировок нас со всей серьезностью заверяли: подобные кодовые фразы для экстренных случаев так четко впечатаются нам в память, что мы вспомним их, даже если вследствие шока или травмы забудем собственные имена. Этот пароль, скорее всего, придумала миссис Малверхилл, а не какой-то безымянный служащий «Надзора» из Координационной группы по чрезвычайным ситуациям на собрании для оперативников. Как и официальные коды, пароль должен был работать во многих мирах и на многих языках. Возможно, фраза и звучит странно, однако за полную бессмыслицу ее не примут. Вместе с тем кодовые слова не должны слишком сильно напоминать имя конкретного человека или название организации, чтобы избежать ошибочных контактов и непредвиденных ситуаций, угрожающих безопасности.

– Что, простите?

– Возможно, это фирма или имя. Город я не знаю.

– Вот как…

– Попробуйте Лондон, – немного подумав, предлагаю я.

Выясняется, что в британской столице и правда есть контакт, который откликается на такой запрос.

– Соединяю.

– Слушаю? – раздается из трубки мужской голос.

Он звучит довольно молодо. По единственному слову, произнесенному с задержкой, взвешенно, я понимаю: собеседник насторожен, даже взволнован.

– Это Крондьен Ангэло Шаплселли? – спрашиваю я.

– Надо же! Давненько я не вспоминал про этот код.

– Что ж, – продолжаю я согласно регламенту, – вероятно, вы сможете мне помочь.

– За этим я тут и сижу, разве нет?

– Могу я узнать, с кем говорю?

Смешок.

– Меня зовут Эдриан. Можете звать меня Эд. А вас как зовут?

– Вы ведь знаете порядок действий?

– Что? Ах да!.. Я должен дать вам имя, не так ли? Оки-доки… Как насчет Фреда?

– Фред? Здесь это распространенное имя?

– Тут их как грязи! Уж поверьте.

– Хорошо.

– Чудненько. С этим разобрались. Чем могу помочь, дружище?

Мадам д’Ортолан

Мадам д’Ортолан сидела в птичнике, что располагался на крыше ее парижского особняка, и под хлопанье тысячи крыльев наблюдала, как на темнеющих улицах загораются фонари. Небо, расчерченное на клеточки решеткой, к северо-западу наливалось темно-красным и иссиня-лиловым – недавняя гроза отступала перед закатом. Город по-прежнему пах дождем, предвестником осени, и умытой листвой. Где-то вдали завыла сирена. Мадам дивилась, каким огромным стал Париж, а в этом мире – еще и опасным, полным беззакония, ведь сирены тут почти не умолкали. Их вой был чем-то вроде личной подписи города – амбром, различимым на слух.

– Значит, он припрятал другую таблетку где-то еще, – вздохнув, предположила мадам д’Ортолан.

В тени, сбоку от ее бамбукового кресла – экстравагантного изделия с широкой, похожей на веер спинкой, – стоял мистер Клейст. Он следил за порхающими по вольеру птицами. Когда одна пронеслась совсем рядом, он дернул головой и невольно пригнулся.

– Нет, мэм. Я уверен.

– И все же…

– Он был полностью обездвижен, мэм. Таблетка могла быть только у него во рту, а там мы все тщательно проверили – и перед допросом, и после. Особенно после, когда стало ясно, что он транзитировал.

– Так уж и тщательно? – усомнилась мадам д’Ортолан.

Мистер Клейст достал из кармана прозрачный пластиковый пакет и положил его на тростниковый столик у кресла. Наклонившись, мадам д’Ортолан разглядела порядка тридцати окровавленных зубов.

– Все перед вами, – сообщил мистер Клейст. – Самые обычные зубы.

– А тот, фальшивый, с выемкой… В нем хватило бы места для двух таблеток?

– Нет. К тому же и таблетку, и сам зуб мы изъяли еще до того, как субъект пришел в сознание.

– Могли частички септуса остаться во рту или в горле?

– Я уже спрашивал об этом самых сведущих экспертов. Подобное практически невозможно.

– Пусть еще раз проверят, на всякий случай.

– Разумеется. – Мистер Клейст убрал пакетик