круга, но я и сам был все равно что денежный станок. Основная часть выручки возвращалась в контору, но и мне доставалось немало в виде солидной зарплаты и особенно щедрых надбавок. Порой у нас с мистером Н. случались споры насчет размера премиальных, но каждый раз мы приходили к компромиссу.

Думаю, мы оба понимали, что рано или поздно я уйду в другое место, но пока дела шли хорошо, никто не заморачивался.

Я прикупил квартиру побольше, в дивном Доклендсе [45], и целую череду все менее практичных авто. Подумывал о яхте, но все-таки решил, что это не мое. Будет нужно – возьму в аренду. Отпуска я проводил в Аспене и Клостерсе, на Мальдивах и Багамах, в Чили и Новой Зеландии. Не говоря уже о Майорке и Крите – немного старого доброго рейва в шумных клубах лишним не бывает.

А еще девушки. Ах, эти девушки, храни господь их кружевные трусики! Саския и Аманда, Джульетта и Джаянти, Талия и Джун, Чарлин и Шарлотта, Фиона и Мария, Эсми и Симона… И многие, многие другие. Я перечислил самых необычных – тех, чьи имена я потрудился запомнить и с кем охотно провел бы больше одной ночи. Каждую я по-своему любил, и они, полагаю, отвечали мне тем же. Многие из них хотели бы перейти на новый уровень, но только не я. Никаких «мы», предупреждал я сразу. Каждый сам по себе. Им не в чем было меня упрекнуть. Денег я не жалел, а если кто-то и ушел обиженным, то явно не по моей вине.

Кроме того, ежемесячно мне на счет поступало по десять тысяч баксов. Всякий раз, когда приходило уведомление, я с легким замиранием сердца вспоминал о событиях – реальных или мнимых – в прохладной ночной Москве. О клубе «Новая правда».

После визита в комнату с черной мебелью и янтарным светом мы с миссис М. вернулись за столик, где Конни Секворин болтала с парочкой русских качков. Эти двое, похоже, не обрадовались нашему появлению – особенно моему. Оставили свои визитки, бутылку шампанского и свалили. Мы выпили, съели еще блинов с икрой, миссис М. и Конни со мной потанцевали.

Я по-прежнему был как в тумане, хотя особо не парился. Вскоре миссис М. расплатилась, мы забрали из гардероба вещи и сели в тот же белый «мерс», на котором прикатили в клуб.

С рыжевато-черного неба, кружась, падал снег. Мы подъехали к большому, очень светлому и теплому отелю. Мне вручили ключ от номера. Миссис М. пообещала со мной связаться и чмокнула в щеку. Конни сказала то же самое и притворно меня расцеловала, не касаясь губами. Они сняли один номер на двоих, и, шагая по широченному коридору к себе, я гадал, уж не намечается ли что-то между ними.

Я проспал до обеда, а проснувшись, обнаружил под дверью конверт с купюрой в тысячу рублей и билет в салон первого класса на рейс Москва – Лондон. Вылет – через четыре часа. Номер мне оплатили. Миссис Малверхилл и Конни уехали из отеля намного раньше. На стойке регистрации меня ждала записка: «Добро пожаловать за борт. Миссис М.».

Не на борт, а за борт. Я так и не понял, описка это или какой-то хитрый намек.

Через месяц я вернулся. В Москву, в тот же клуб. Там втерся в доверие к воротиле Клименту (не без труда – он не помнил ни нас с миссис М., ни Конни Секворин и, возможно, заподозрил, что я коп или журналюга), после чего наконец-то осмотрелся на месте. Я нашел спальню, куда привела меня миссис М. и откуда мы совершили – если совершили – страннейшее путешествие в болотистую глушь, где на Москву намекали только руины.

Той ночью мне не пришло в голову захватить с собой цветок или камешек – слишком уж я перенервничал. Хотя что бы это доказало? Ровным счетом ничего. Я и так знал: случилось нечто странное, но не понимал, что именно. Мне дали побродить по зданию несколько часов, пока не нагрянул персонал, чтобы подготовить клуб к ночной тусовке. Я хорошенько оглядел и янтарную комнату, и две соседние. Даже подвал внизу и небольшой приватный бар этажом выше. Ничего необычного, только при дневном свете стало виднее, что мебель немного пошарпана.

Я так и не понял, в чем подвох, – а он, несомненно, был. Я подозревал наркотики. Или гипноз. Глюки это все – и деловое предложение, и остальное.

Впрочем, я и сам не понимал, чему верить. Уж слишком реальным все казалось. Так ничего и не прояснив, я покинул клуб. Даже отказался от VIP-столика и бесплатной бутылки шампанского, несмотря на уговоры моего нового приятеля Климента. Сослался на усталость. Мол, в другой раз. Тем же вечером я вернулся в долбаную старушку Британию.

Я думал слетать и в Чернобыльскую зону, но такое путешествие не так-то просто устроить, да и в целом идея меня не радовала. Чем больше я об этом размышлял, тем больше убеждал себя, что даже если вернусь туда, рискуя здоровьем, и найду то самое место, где мы встретились с миссис М., то обнаружу совершенно пустой ангар, как будто в него уже сто лет не заходили. Не будет никакого офиса – просто заброшенный магазин, или склад, или еще какая-то хрень.

Я спросил Эда – он заявил, что ничего не знает. Мол, ни разу не встречал миссис Малверхилл. Вообще не знает, кто такая. Да и о Конни С. слышал лишь мельком перед тем, как она пожелала со мной познакомиться. Он поклялся, что не в курсе ни про какой «Надзор» и что не получал таинственных денег каждый месяц. Ни восьми с половиной тысяч – ничего. Я так наседал на мистера Н., что едва не вывел его из себя. Вряд ли он лгал. Я ничего не рассказывал, лишь задавал наводящие вопросы, но даже те крупицы, о которых я упомянул, его заинтриговали, и уже он начал меня расспрашивать. Я не раскололся. Сказал, что подробностей ему лучше не знать.

Что до Конни – она, похоже, испарилась с нашей чертовой планеты. На звонки не отвечала. По адресу с визитки обнаружился ненадолго арендованный офис в Париже, о котором никто из ее предполагаемых коллег не слышал.

Я проверял счет, видел новые поступления и ждал звонка. Без толку. Все, что случилось, – курьер принес мне заказное письмо из Ташкента, столицы Узбекистана, от К. Секворин. В конверте я нашел список странных имен – по-видимому, какой-то шифр.