Мадам д’Ортолан и несколько ее коллег из Центрального совета уютно возлежали в кают-компании корабля на блестящих кроваво-красных подушках. Вокруг свисали портьеры из пурпурной с золотом ткани, закрепленные на резных позолоченных шестах, а сверху был натянут воздушный полог из тысяч крошечных жемчужин, черных и белых, нанизанных на серебряную проволоку. С ладьи открывался вид на озеро, островки-самоцветы и флотилию лениво кружащих судов.

Мистер О узнал членов Совета и лично поприветствовал каждого: господина Рептона Бика, мадам Гамбару-Циллеон, лорда Хармайла, профессора Пришку Доттлмьен, инспектора Лапсалин-Хрегга, капитана Йолли Суйена и, разумеется, саму мадам д’Ортолан, которая, с учетом последних изменений в Совете, стала если не официальным, то уж точно негласным его лидером.

Она была облачена в безумно сложное, под старину, одеяние, состоявшее из рюшей, воланов и складок тончайшей ткани, внешние слои которой по невесомости и прозрачности могли соперничать с воздухом. На кружевах ее многоярусной юбки, на пальцах, в ушах, на лбу и на спинке носа поблескивали драгоценные камни.

Недавно мадам д’Ортолан удостоилась права сменить свое прежнее, возрастное тело – уже второе с тех пор, как ее пригласили в Совет, – и стала фигуристой красоткой с белоснежной кожей, иссиня-черными волосами, льдистно-голубыми глазами и фантастическими, почти идеально круглыми грудями, которые в честь праздника предпочла обнажить во всем великолепии. Ее причудливый наряд окутывал ноги, прерывался в районе талии, а выше представлял собой маленькую кружевную накидку, прикрывавшую лишь плечи и руки, – развратную версию болеро. В ее пупке сверкал рубин, на грудях покоилась сеточка из крошечных бриллиантов. Длинную стройную шею охватывал алмазный чокер.

– Мистер О! – Мадам д’Ортолан похлопала по горке подушек рядом с собой. – Располагайтесь, молодой человек.

Двое ее коллег из Совета, тоже разодетые в пух и прах, хотя далеко не так богато и откровенно, как она, подвинулись, освобождая немного места. Мистер О поцеловал протянутую руку.

– Простите, мадам, что не одет по случаю…

– Отнюдь, – промолвила она. – Не одета тут скорее я. А вы – напротив, упакованы сверх меры в эту вашу школьную форму… О, вижу, вы босиком! Это меняет дело.

Возник скелетообразный официант с подносом. Мадам д’Ортолан приглашающе взмахнула рукой, и мистер О взял сферический бокал с двойными стенками, между которыми плескалась вода и плавали крохотные рыбки, кружа вокруг внутренней чаши с напитком – теплым и очень пряным.

– Я сегодня наложница из какой-нибудь оперы, – сказала мадам д’Ортолан, любуясь своим костюмом. – Как вам?

– Весьма впечатляюще.

Она приподняла на ладонях усыпанные бриллиантами груди, словно взвешивая их.

– Этой частью костюма я довольна больше всего.

– Полагаю, все вокруг тоже, мадам.

Она раздраженно улыбнулась.

– Мистер О – Тэмуджин, если позволите, – вы говорите, как старый зануда! Вы бы себя слышали! Пейте, живо! – Она кивнула на бокал. – Вам это пойдет на пользу.

Он выпил.

Новое тело мадам д’Ортолан, вызывающе молодое и упругое, порядком его удивило. Считалось, что людям лучше всего подходит телосложение, в котором они выросли и к которому привыкли, а тому, кто отступает от своего стандарта слишком далеко – во время транзиции или, тем паче, смены тела, – приходится тяжко, а впоследствии – невыносимо.

Впрочем, сам мистер О, если не прилагал дополнительных усилий, чтобы этого избежать, обычно транзитировал в весьма заурядные, средних пропорций оболочки, тогда как его настоящее тело – вот это, обитавшее в Кальбефракии, – было выше ростом, удачнее сложено и в целом привлекательнее.

Разумеется, людям его профессии простая, неприметная наружность служила подспорьем, поскольку помогала легко внедряться в различные ситуации и миры, а также ускользать, не привлекая лишнего внимания, однако мистер О всегда удивлялся, почему его оболочки для транзиции сплошь приземистые и невзрачные, хотя он специально их не подбирает. Возможно, в глубине души, неосознанно, он и сам тяготел к такой внешности.

Поговаривали, что транзиторы-трансгендеры считали перемещение в тело, отличное от собственного, настоящим подарком судьбы – решением проблем, практически панацеей.

Если верить слухам и фотоархивам «Надзора», мадам д’Ортолан всегда была элегантной, но довольно грузной дамой; это значило, что ради тела, которое она так блистательно демонстрировала на празднике, ей пришлось осознанно пожертвовать своим будущим комфортом. Несмотря на страдания предшественников, она не побоялась почувствовать себя неуютно в собственном теле – и все для того, чтобы выглядеть подобающим, по ее мнению, образом. Ее нацеленность и рвение, размышлял мистер О, не могли не восхищать – и в то же время указывали на беспощадность к себе, какой у абсолютно здоровых и уравновешенных личностей не бывает.

– Как вам праздник? – Она обвела рукой зал.

Мистер О демонстративно огляделся по сторонам.

– Никогда еще не видел ничего подобного! – честно признался он. – Боюсь представить, сколько денег и времени ушло на подготовку!

– Целое состояние! – широко улыбнулась мадам д’Ортолан. – И целая вечность!

Она взяла мундштук, соединенный шлангом с гигантским кальяном, что стоял в нескольких метрах от ложа. У кальяна хлопотал еще один слуга-скелет. Вдохнув немного дыма, мадам д’Ортолан передала мундштук мистеру О.

– Только прошу вас: осторожнее, – игриво сказала она, положив тяжелую от колец ладонь ему на колено. – Он ужасно крепкий!

Мистер О поднес к губам мундштук, который его собеседница оставила немного влажным. Затем вдохнул серовато-розового дыма, пахнущего смесью разных наркотиков, позволил ему лишь слегка коснуться легких и чинно выпустил наружу, не желая сильно затягиваться и терять над собой контроль.

У мистера О возникло впечатление, что мадам д’Ортолан уже порядком навеселе. Она продолжала пристально, с улыбкой, глядеть на него. Ее пальцы перебирали одну из бриллиантовых нитей на груди.

– Надеюсь, вы твердо намерены сегодня развлечься, Тэм, – сказала она. – Иначе вы впустую потратите время и силы, что весьма меня опечалит.

– Такого я не допущу, мадам.

– Прошу, зовите меня Теодорой.

– Я польщен, Теодора. Не волнуйтесь, я собираюсь хорошо провести время. – Он поднял наполовину опустевший бокал, вернул мундштук своей спутнице и постарался улыбнуться как можно благодушнее. – Вообще-то, я уже начал.

Она похлопала его по колену.

– Итак, – ее тон на мгновение стал деловым, – расскажите, как с вами обращались в Отделе дознания после вашей беседы с миссис М.?

Мистер О сообщил «Надзору» о встрече с миссис Малверхилл во флесском казино и о последующей транзиции, а также передал кое-какие детали разговора.

– Весьма гуманно, Теодора.

Ему задали множество вопросов, а еще предприняли попытку – довольно смехотворную – подвергнуть его гипнозу. К тому же он не сомневался, что за допросом наблюдали люди, способные распознать малейшие признаки лжи или трюкачества. Впрочем, ему не угрожали, и он отвечал со всей откровенностью, какую считал допустимой.

– А сама миссис М.? – проворковала мадам д’Ортолан. – Она по-человечески с вами