в университете, походившем своими пирамидами, зиккуратами, башенками и колоннадами на город внутри города, а также за его пределами – в зданиях, рассыпанных по всему Асфержу, который постоянно разрастался, подобно изучавшимся в нем мирам, – миллионы студентов, а среди них и я, на протяжении многих лет усваивали приемлемую для нас, по мнению вышестоящих, долю правды. Некоторые из нас жаждали одного: узнать размер этой доли и увидеть, что скрыто за ее пределами.

Транзитор

В Асферже раз в семь лет проводился Фестиваль смерти, и в тот год Центральный совет Бюро транзиции закатил особенно пышную вечеринку, чтобы сразу отпраздновать и официальную дату, и последнее пополнение Совета наряду с его реорганизацией.

По специально построенной узкоколейке, что опоясывала перекрытый центр города, колесил поезд, останавливаясь на многочисленных временных станциях и забирая гостей, которых встречали за ограждением и провожали к вагонам лакеи в костюмах упырей. Железную дорогу освещали громадные коптящие факелы и объятые пламенем подвесные клетки, закрепленные на столбах; сквозь дым проглядывали муляжи скелетов, напоминавшие о средневековых казнях.

Гости высаживались на станции «Последнее пристанище», с виду сооруженной из костей динозавров, откуда попадали в парк у главного корпуса Университета практических навыков.

На территории парка вырыли широкий ров. Проложенные по дну трубы подводили к поверхности болотный газ и горючие масла, которые вспыхивали или взрывались, соприкасаясь с плавучими островками из пылающих тряпок, а те, в свою очередь, шевелились и дергались благодаря скрытым механизмам, отдаленно напоминая человеческие тела.

Гости пересекали этот огненно-мусорный хаос по подъемному мосту и, минуя недавно возведенный сумрачный тоннель из закопченных камней, попадали в главный корпус. Исполинские железные двери со скрипом открывались, приглашая в просторное круглое помещение с еще одним, почти закольцованным, рвом со зловонной жижей. По вогнутым стенам зала, похожим на стенки громадной чаши, струилась маслянистая жидкость. Впереди, за мостиком, громоздился заслон из похожего на сланец камня, по его щербатой вертикальной поверхности быстрыми шипящими толчками сбегала вода. Как ни странно, мост не вел к следующей двери, а упирался в эту стену-водопад.

Как только очередная группа человек из тридцати оказывалась в зале, громадные железные двери закрывались, а гости начинали растерянно озираться, чувствуя, что попали в ловушку. В двадцати метрах над полом – по краю исполинской чаши, где находились пленники, – вспыхивало пламя, а наружный мост, по которому гости попадали в здание, поднимался и с клацающим эхом ударялся об изъеденные ржавчиной двери.

Масло, стекавшее по стенам зала-чаши, загоралось; постепенно занималась и поверхность воды во рве. Огонь медленно подбирался к центральному островку из сухого камня, на котором, сгрудившись, стояли напуганные гости, гадая, не сломался ли какой-нибудь из хитрых механизмов.

На протяжении долгих месяцев территория университета была частично закрыта для подготовки к празднику; повсюду судачили о перерасходе средств, технических проблемах, непредвиденных задержках и авралах. Впрочем, происходящее могло быть заранее продуманным чудовищным спектаклем с участием живых людей, которым предстояла мучительная кара за реальные или воображаемые прегрешения.

Наконец, когда становилось действительно жарко и гости начинали всерьез опасаться не только за свои костюмы, но и жизни, могучую стену из сланца прямо перед ними прорезала вертикальная щель, превращая преграду в пару огромных дверей, которые с тяжеловесным изяществом распахивались. По створкам по-прежнему струилась вода, а между ними медленно опускалась широкая, похожая на язык каменная плита, создавая мост через огненное кольцо.

Лакеи в костюмах призраков и восставших мертвецов – некоторые с огнетушителями, просто на всякий случай, – направляли окрыленных, раззадоренных гостей в темную пасть очередного тоннеля, ведущего мимо до обидного заурядных гардеробов и уборных в большой бальный зал. Черный навес под потолком усеивали группы лампочек, напоминающие созвездия.

Короткий коридор с черепами, собранными в катакомбах по всему континенту, приводил в другой зал, немногим меньше предыдущего, где у круглых барных стоек с едой, выпивкой, наркотиками и куревом толпились люди, притягиваясь и отталкиваясь, словно магнитные частицы в рамках глобального взаимодействия. Еще дальше, стоило подняться по широкой, как трасса для слалома, лестнице, вдоль которой извилистыми рядами стояли погребальные урны, вы попадали в огромное круглое помещение прямо под Туманным куполом.

В этом зале, сделав его герметичным, инженеры создали миниатюрное искусственное море около метра глубиной и метров сто диаметром. На поверхности плавали благоухающие растения, тут и там из воды торчали островки с яствами и журчащими винными фонтанчиками. Водную гладь рассекали лодки и плоты с гребцами в причудливых нарядах; высоко под куполом выступали воздушные гимнасты и канатоходцы, а вокруг рассыпались искрами рукотворные звезды, скользя вдоль тросов, протянутых над темным мерцающим озером. На центральном, самом крупном островке играл оркестр, в то время как диковинная флотилия безмятежно нарезала круги в свете фонариков.

Фарфоровое суденышко с нелепо разодетым карликом на веслах аккуратно уткнулось в бордюр из связок камыша, обрамлявший деревянную пристань у дверей в зал. Человечек вдохнул газа из трубки, торчавшей из рюшей его сверкающего жабо, и тонюсеньким гелиевым голоском пропищал:

– Мистер О?

– Добрый вечер, – поздоровался мужчина на пристани.

– Вас ожидает мадам д’Ортолан, сэр. Вот только обувь придется снять. – Карлик кивнул на его ноги. – Лодка, видите ли, хрупкая, сквайр.

Мистер О разулся. В тот вечер он оделся консервативно – в старую парадную форму Экспедиционного факультета, – не имея особого желания ни танцевать на балу, ни, к своему же удивлению, рядиться в маскарадный костюм.

– Лучше оставить их у дежурного на причале, – возразил карлик, заметив, что мистер О собрался взять ботинки с собой. – На лодке они вам не понадобятся, сэр.

Мистер О протянул обувь лакею в мертвенно-бледном гриме, а затем осторожно ступил на устланное мехом дно до нелепого хрупкой посудины. Керамический корпус был настолько тонким, что сквозь неприкрытые борта виднелись набегавшие на лодку волны. Карлик вдохнул газа из другой трубки и несуразно пробасил:

– Отплываем, сэр. Пожалуйста, сидите спокойно и не касайтесь бортов.

Мистер О послушно сел, скрестив руки и ноги, и лодка под управлением карлика медленно понесла его по мягкой зыби озера к самому вычурному судну в зале. Сделанное изо льда, оно неспешно рассекало водоем в пелене вихрящегося тумана. Формой судно походило на старинную ладью. В центре высилась надстройка, покрытая сусальным золотом; на большой квадратный парус с проектора транслировали нашумевший эротический балет.

Чем ближе тонкостенная лодчонка подплывала к ладье, тем холоднее становилось. Карлик выставил весло, чтобы предотвратить столкновение своей хлипкой посудины с более массивной. Слуги в костюмах скелетов помогли мистеру О взойти на ладью, а карлик медленно повел свою лодку обратно.

Палуба большого судна была устлана теплым, похожим на кожу материалом темного цвета.