— Генерал Хаджар! — завторил ему другой голос.

— Генерал! — грохнули ряды.

— Генерал! — ударили копья о щиты.

— Генерал! — сталь загремела о сталь.

Они пришли сюда. Две сотни тысяч смертных. Зная, что поднимаются на смерть. Зная, что не смогут даже оцарапать противника. И все же — они пришли сюда. Потому что каждый из них был готов отдать жизнь за то, во что верил.

— Сокрушим богов! — закричали те, кто пережил бойню Дарнаса и Ласкана.

— Мы армия Безумного Генерала! — завопили те, кто когда-то осаждал Черные Горы Балиума.

Хаджар посмотрел на обожженные пальцы. На них словно осталось прикосновение его дочери.

« Я всегда буду рядом… как и твоя собственная сила…»

«В самом конце лишь твоя собственная сила будет иметь значение…»

«Красивый… у тебя будет… Закон, Синий Генерал».

— Твой генеральский плащ и медальон, варвар, — Эйнен протянул ему два свертка.

— Спасибо, лысый.

Хаджар накинул на плечи синий плащ и надел на шею медальон в форме полумесяца.

Он сжал в руках простой клинок, принесенный ему Карейн и посмотрел на небо. Там не было ветра. Не парила птица Кецаль. Не было ни Терны, ни силы Души, ни Истинных Имен.

— Я долго не выдержу, Хаджи! — заскрипел зубами Хельмер.

Но ничего этого и не требовалось

Никогда не требовалось.

Все, что нужно было Хаджару, всегда было при нем. Еще до того момента, как он пробрался на тренировочный плац. До того, как услышал от матери « Dlahi Hadjar».

В тот самый момент, когда он, обездвиженный, лежа в забытом Богом углу, сказал себе, что не сдаться и не умрет, в тот самый момент он обрел все, что ему требовалось.

А теперь… теперь он был сильнее. Потому что за его спиной стояли люди, которые что-то для него значили. И он что-то значил для них.

Две сотни тысяч отчаянных храбрецов или несчастных глупцов.

Кто знает.

Пусть барды потом решают.

Не важно.

— Давай, ученик, — прозвучал голос изнутри души.

— Бам-бам, — загремели боевые барабаны.

Хаджар, зажав меч в руке, вскинул его к небу. Ветер, настоящий и живой, затрепыхал синий плащ за спиной Хаджара.

— Покажи богам, ученик, что такое ярость смертных.

И, спустя семь веков, вновь, как когда-то в ущелье между Ласканом и Балиумом, с уст Хаджара сорвался крик. Но это не был крик дракона, рев шторма, гнев бури или крик птицы Кецаль.

Это был клич смертного.

Смертного, восставшего против богов.

— А-А-А-А!

И две сотни тысяч смертных подхватили его клич.

— А-А-А-А!

И загремели клинки, выбивая ритм о щиты, и копья застучали о облака, и не было ни пылких речей, ни гимнов, ни песен, ничего, кроме ярости их душ и жажды битвы их тел.

После битвы, когда наступит рассвет, ты сможешь вспомнить о своем враге, сможешь попытаться его понять и, поняв, попытаться проникнуться к нему уважением.

А пока твой враг жив.

Примус, Санкеш, Морган, Эрхард, Чин’Аме, Яшмовый Император или Врата Грани, как бы врага твоего не звали — все это не важно.

Глаза Хаджара вспыхнули синим пламенем и боги из легиона, встретившись с ним, отшатнулись.

Пока враг дышит — убей его!

Убей их всех! Сколько видишь, сколько слышишь, сколько чувствуешь их — убей их! И пусть их кровь, а не твоя и твоих близких, льется реками и заливает… да хоть целый мир!

Таков закон войны.

Таков Закон Смертных.

Клинок в руках Хаджара засиял синим светом, и вместе со взмахом генерала тот пролился на Седьмое Небо. Бесконечным полотном, укрывшим небо и землю.

И вскоре задрожала земля, когда на ней исчезали облака, а вместо них появились травы и камни, поднимались горы и холмы, опускались овраги и рвы, ущелья, реки и озера.

Закричало небо, когда его пронзили тучи и яркая лазурь укрыла покровами тьму вечности и яркой солнце вспыхнуло в зените, заливая светом вторгшийся к богам смертный мир.

И по всему Седьмому Небу кричали в муках, стонали и умирали в агонии, исчезая во всполохах синего света, сотни и тысячи богов. Тех, что не смог выдержать всего того, что принес с собой Закон Хаджара. Тех, кто не мог выдержать давления всех тягот участи смертных.

От легиона, еще недавно стоявшего перед войском смертных, осталась лишь жалкая кучка испуганных божков. Они пытались использовать свои силы, призвать на помощь могучие артефакты и таинства, но… не могли.

В смертном мире нет того, что они пытались призвать.

В нем нет исковерканного Пути Развития.

В нем нет извращенных Истинных Имен.

А единственная истинная сила твоей души — это воля сжимать клинок до самого конца.

Боги бросали оружие и бежали, путаясь в траве, запинаясь о кочки, падая и снова вставая, бежали.

— Давно не ощущал себя простым практикующим, — сжимал и разжимал кулак Эйнен. — Или мы теперь даже слабее, чем практикующие?

— Не знаю, — честно ответил Хаджар.

Он действительно не знал, что принес его Закон, в который он заключил всего единственный порыв. Уровнять их всех. Смертных, демонов, богов, фае и всех тех, кто захочет прийти сюда.

Теперь все они равны.

И все, что их ждет — война.

Третья война Небес и Земли.

Последняя война…

Глава 1915

Хаджар постукивал пальцами по столу и, подперев подбородок, наблюдал за тем, как его офицеры отчитываются.

— Всего, в сумме, у нас есть двести четырандцать тысяч, триста семнадцать человек личного состава, — поправив кушак, читал со свитка Саймон. Годы не пощадили въедливого толстяка. Его волосы украсила широкая седина, а некогда маслянистый взгляд ярких глаз слегка померк. — Из них — Пять с половиной тысяч лучников в дивизии Лиан. Полный полк из двух артиллеристов и осадных инженеров Тура. Тур, кстати, что у нас по орудиям?

Со стула поднялся Тур. Тяжело, не сразу. Невооруженным взглядом было видно, что эти семь веков дались ему не просто. Хаджару было интересно, какой ступени развития смог достичь неразговорчивый офицер Лунной Армии, но теперь это все не имело смысла.

Теперь они все не адепты, терниты или бессмертные, а, в основном, простые смертные. И лишь сильнейшие из тех, кто поднялся на седьмое небо, смогли сохранить свои способности, но лишь в самых скудных, усеченных рамках.

Что-то на уровне Формирования стадии Зерна или Осколков. Но и таких — не больше пары сотен. Остальные, кто сохранил немного способностей,