Белая дама обманула. Красиво говорила, мол, буду защищать Софию, как слониха детёныша. И что слониха? Передумала? Ушла на водопой? Ну не она, так пусть другие небожители шевельнут своим грозным пальцем. Может быть, Адель действует слишком стремительно? Когда оркестр торопится дирижёр, убивает первую скрипку или, по крайней мере, просит её играть помедленнее.

Он сосредоточился и вошёл в разум Адель. Перед глазами увидел белёсую кожу с синей веной. Левая рука держала локоть пациентки, а правая уверенно подносила шприц с ядом. Анри лишь чуть-чуть подправил траекторию движения. И заставил киллера перенести взгляд на лицо жертвы.

— Эй! — услышал голос Сони. — Кому ты делаешь укол? Нет, если витамины такие классные и тебе так уж хочется, то пожалуйста… Мы никому не скажем.

Адель с изумлением уставилась на собственную руку, куда была погружена игла. Она сделала смертельный укол себе.

В мозгу барона взорвался крик: «Я — дура! Неумёха! Руки из жопы. Ничего не могу нормально сделать».

Взгляд Адель вновь вернулся к Софии: «Блин! Просто сломаю этой сучке шею, тут не ошибёшься. Успею. Сдохнем обе».

Вдруг убийца насторожилась — в комнате что-то происходило. Прямо перед ней воздух подозрительно задрожал. Лицо Софии покрылось рябью, как на телеэкране. Адель не думала, она была профессионалом. В критических ситуациях мозг слишком медлителен, спасают наработанные инстинкты. Змеёй скользнула вбок, но молниеносная реакция не спасла. Нечто невидимое ударило по шее. Она умудрилась частично погасить удар движением корпуса. Гортань чудом оказалась не перебита. Барон чувствовал, что та задыхается, но её тело работало быстрее разума. Женщина мгновенно присела и повернулась, нанося круговой удар ногой. Вокруг была пустота, досталось только ножке кровати. Барон чувствовал боль в лодыжке Адели и крик у неё в голове: «Дура! Ты опять в дерьме! В комнате есть кто-то невидимый. Прямо перед тобой…»

Она обрушила серию ударов, на всякий случай по кругу, во все стороны. Кто бы ни находился рядом, ему бы досталось. Странно, кровать с Софией словно слегка отодвинулась, так что сучку не задело. А вроде была совсем под боком…

Она не успела додумать мысль. Что-то тяжелое ударило по затылку, и женщина потеряла сознание.

Анри поспешно выскочил из разума убийцы. Тут же увидел на мониторе, как кровать вместе с Софией начала расплываться, терять очертания и исчезла. Растаяла в воздухе. В палате осталось только неподвижное тело Адель.

«Черт! — ругнулся барон. — Похоже, Белая дама не шутила. Умеет напустить драматизма. Надо же, спасла в последнюю секунду. Но что делать с Адель? Врезали ей сильно, но это не беда. Вот яд — проблема. Сколько времени у неё есть? Наверное, минут десять. Наверняка рассчитала, чтобы успеть скрыться».

Он сжал виски. Ни к чему терять отличных профессионалов. Что там у них в клинике всех, что ли, отравили?

Словно услышав его мысли, дверь в палату распахнулась. Вбежали люди. Началась суета. Появился врач.

Анри забрался к нему в разум. Тому уже было известно, что охранник при входе покалечен. «Пациентка исчезла? Украли? Полицию вызвали? Хорошо!»

Доктор довольно потёр руки. Он отдавал приказы, как инспектор в романе. «Интересно! Словно попал внутрь детектива. Женщина без сознания на полу… как-то с этим связана. Шпионы, мафия… Класс…»

Опустился на колени, приложил руку к шейной артерии: «Пульс есть. Жива. Что же здесь произошло?»

«Она отравлена», — подсказал Анри.

«Почему я так думаю? — удивился врач. — Хотя… Может быть…»

Он пальцами открыл глаза пострадавшей.

«Быстрее в реанимацию, — вновь внедрил мысль барон в мозг врача. — Пусть полиция разбирается, а женщину надо спасать».

Врач, похоже, был опытный. Он быстро и уверенно отдавал приказы, явно получая удовольствие от участия в захватывающем приключении. «Вот это история! Расскажешь — не поверят. Пациентка исчезла, рядом — отравленная шпионка. Может быть, убить медсестру до кучи? Уж очень противная стерва…»

Барон хмыкнул: «Что же, пусть дальше врач действует сам. Профессионалу виднее, что требуется сделать».

Анри вновь смотрел на монитор. Палата опустела. Сейчас в клинику приедет полиция. Если Адель выживет, вытащить её будет несложно. Но какова Белая дама!

Стало понятнее, почему на небесах так завелись. Если девушка беременна Богом, ситуация непростая. Но приказ на убийство тем более неясен. Что у них там творится, революция, что ли?

Сейчас главное не суетиться и не давать возможности ни одной из сил небесных прихлопнуть себя, как бесполезную моль.

Что там с Адель? Минуты прошли. Надо проверить, работает ли её мозг.

В труп его сознание не войдёт.

Адель была жива. Тело впустило разум Анри. Но слух и зрение не работали. Скорее всего, она была без сознания или крепко спала.

В глубокой темноте её разума мелькали расплывчатые картины. Ступеньки разрушенной лестницы. Грязная лужа, покрытая белёсой коркой.

Барон решил вернуться позже.

Он выключил бесполезный монитор. Уже поздно. Что было — видели, что будет — увидим.

Сейчас были дела поважней. Он быстрым аллюром отправился в конюшню.

Дыхание Роджера было хриплым, но ему было не хуже. Барон стоял рядом, поглаживая холку жеребца. Тот отзывался на ласку мелким подёргиванием кожи. Мутная плёнка на его глазах исчезла, и это был хороший признак.

В эту ночь Анри вновь спал в конюшне, прислушиваясь к дыханию друга, которое к утру стало практически чистым. Жеребец вновь гордо поднял голову и, казалось, совсем забыл про внезапную болезнь.

Вот как? Мироздание довольно? Неужели своими противоречивыми метаниями он угодил и Богу и чёрту и вдобавок загадочным буквам с их пустотой?

Селин принесла несколько больших сладких морковок, и конь с аппетитом их съел. Барон был счастлив.

— Пойдём, тебе тоже надо помыться и позавтракать.

Он послушно дал увести себя.

После завтрака вновь прошёл в кабинет и забрался в мозг Адель. Женщина крепко спала, но теперь сновидения были чёткие. Снилось, что на лице появилась седая борода и она стала похожа на старика. Потом вдруг появилась мать, которая по обыкновению была недовольна: все неприятности от дочери.

Она понимала, что мать права. Только у законченных неумёх растёт щетина. Принялась истерично брить жёсткую шерсть на щеках, но та не давалась. Несколько раз обрезалась, отчего мать пришла в неистовство и закричала: «Ты ничего не умеешь! Даже бриться! Посмотри на себя. Какое страшилище!» Потом запустила в дочь сковороду. И принялась кидать в неё всё, что попадало под руку. Адель заорала. И проснулась.

Глаза закрыты. Голова кружится. Но жива. Слышит, что говорят окружающие.

Анри подумал, что врач, любитель детективов, оказался молодцом.

Кто-то невидимый произнёс:

— Доктор, когда мы сможем поговорить с этой женщиной?

Судя по интонации, говорил полицейский.

— Она без сознания. С трудом удалось откачать. Сильное отравление. Буквально вытащили с того света. Думаю, скоро придёт в себя. Не знаю, сможет ли разговаривать.

— Позвоните нам…

Послышались удаляющиеся грузные шаги. Хлопнула дверь.

С каждой секундой мозг Адель набирал обороты. Подождала, пока полицейские ушли. Все клеточки тела ныли от боли. Слегка приоткрыла ресницы. Появился белёсый, болезненный свет, который резал глаза, будто она висела на растяжках на допросе, нагая, беспомощная под ослепляющим софитом. Пришлось вновь