* * *

Кофе? Есть.

Пончики? Есть.

Наедине с Джетро в моем трейлере? Есть!

Съемки сцен с моим участием начинались в десять утра, но до того Джетро нужно было проверить медвежьи ловушки. Если за выходные туда попались медведи, обязанность рейнджера вывезти их из Кейдс Ков до полудня, прежде чем на прерию опустится жара.

Но до его отъезда у нас оставался минимум час.

Я энергично отодвинула стулья, оставив посреди трейлера лишь маленький круглый стол и ковер. Выставив две тарелки, я отступила назад полюбоваться на свою работу. Джетро, приподняв брови, следил, как я переставляю мебель, но стоял в стороне, держа пончики и свой кофе.

– Что ты делаешь?

– Готовлю декорацию.

– Какую?

– Помолчи, дай мне подумать. – Я оглядела обстановку и решила, что сойдет.

Взяв пончики – Джетро купил четыре, все с глазурью, – я выложила по одному на каждую тарелку, а коробку с оставшимися двумя пристроила на кухонную тумбу.

– Хорошо. – Схватив Джетро за руку, я подвела его к круглому столу, жестом предложив сесть на ковер. – Давай есть пончики.

Он сел.

Более того, он прилег.

Поставив кофе на столик, он уперся локтем о ковер и вытянул длинные ноги, скрестив в щиколотках. В животе у меня затрепетало от волнения, когда я опустилась на пол рядом с Джетро и взяла пухлое глазированное колечко, собираясь испачкать уголки рта глазурью.

А потом он ее слижет.

А потом мы будем целоваться.

А потом… будет много чего хорошего. Я очень надеялась, что среди хорошего будут катание по ковру и неистовые поцелуи, как у подростков.

Многозначительно глядя Джетро в глаза, где под полуопущенными веками тлел жгучий интерес, я откусила кусочек, постаравшись испачкать рот глазурью.

И тут произошло нечто неожиданное, вмиг заставившее меня позабыть о сексуальных фантазиях.

Пончик оказался невероятно вкусным.

Нереально, сумасшедше вкусным.

Еще теплый, он таял на языке. Сладкий, но не приторный благодаря начинке – крему идеальной текстуры из высококачественного горького шоколада.

Не удержавшись, я застонала:

– Господи боже!

Джетро, едва удерживая улыбку, глядел на мой рот и, в точном соответствии со сценарием, подался вперед:

– У тебя что-то здесь…

В ответ на эти поползновения я шлепнула его по протянутой руке и откусила еще, проговорив набитым райской вкуснятиной ртом:

– Черт возьми, в жизни такого не ела!

Джетро закусил губу и, блестя глазами от сдерживаемого смеха, наблюдал, как я уписывала пончик.

Я со стонами кусала пухлые бочка, облизывая и обсасывая пальцы, пока не осталось ни крошки. Забыв обо всем, я не сразу обратила внимание на перемену в Джетро и уже хотела слизать последние следы крема, когда он схватил меня за руку. Возражения замерли на моих губах – тяжесть и пристальность взгляда Джетро обрушились на меня одновременно. В этом взгляде читался голод.

А точнее, волчий голод и ненасытность ворона.

Джетро поднес мой палец к своим губам и всосал. Язык заметался, вылизывая место между указательным и средним пальцами. Легкие, скользящие прикосновения вызвали у меня неожиданный трепет внизу живота. Из горла вырвался тихий вздох, похожий на всхлип.

– Как я уже сказал, – потемневший взгляд Джетро опустился к моим губам, и он потянул меня за руку к себе, – у тебя здесь что-то…

Не договорив, Джетро лизнул уголок моего рта и провел языком по моим губам, страстно лаская мой язычок. Рукой он придерживал меня за талию, а я ладонями обхватила его лицо.

Уверенным и ловким движением он уложил меня на спину, нависая сверху, и завладел моими губами. Я почувствовала на бедре его пальцы, сдвигающие подол юбки все выше. Когда кончики пальцев легко скользнули у меня между ног, я инстинктивно выгнулась и напряглась, жаждая прикосновений и требуя их.

– Расстегни блузку, – велел Джетро, отрываясь от моего рта и покрывая поцелуями шею.

– А почему ты сам…

– Потому что я ее порву.

А, ну тогда без проблем.

Я торопливо расстегнула пуговки, чувствуя бедро Джетро, прижатое к ногам. Эффект был дурманящим, но одновременно рождал острую неудовлетворенность. Я чувствовала себя пустой и лишенной гладкости его кожи.

Разобравшись с блузкой, я занялась его рубашкой, но Джетро шлепнул меня по руке, и его рот переключился на мой сосок. Постанывая, Джетро ласкал его через черное кружево бюстгальтера. Мои бедра сами собой начали раскачиваться, стремясь к трению и прикосновениям.

Не знаю, был ли причиной тому местный пончик (пища богов) или же самый сексуальный в мире мужчина, но я почувствовала приближение оргазма.

– Пожалуйста, – задыхаясь, я схватила руку Джетро, извивающуюся на моем бедре, и прижала к своим трусикам.

Обжигающий взгляд, который, казалось, оставлял след на коже, прочертил по моей обнаженной шее линию к губам. Джетро запустил пальцы под кружевную резинку медленными, рассчитанными движениями, поглаживая мой центр (ну, вы поняли) по кругу, а сам нагнулся и лизнул мои губы.

– Пожалуйста, – простонала я, продолжая тянуться к его рту, но Джетро уклонился. Его язык касался моего подбородка, шеи и плеча.

– Ты такая красивая, – утробно прорычал он. – А твои стоны… – он замолчал, будто прислушиваясь.

Только тут я спохватилась, что вместе с вздохами у меня действительно вылетают еле слышные прерывистые звуки.

Наши взгляды встретились. Глаза Джетро казались темнее обычного.

– Эти тихие страстные стоны – я никогда не устану их слушать. И не смогу насытиться тобой.

Я начала извиваться, держа его за запястье и выгибаясь навстречу его умелой ласке, не в силах удержать или приглушить этот экстаз.

Да, вот именно – экстаз.

Чистейшего на миллион процентов, золотого экстаза (С Джетро мне было так хорошо, что я забыла, сколько бывает процентов.)

А Джетро, видимо, знал, что делает, ведь когда отступила первая волна наслаждения, он снова принялся меня поглаживать, попадая в самые нужные точки, быстрее и энергичнее, чем раньше.

От этого я слегка обезумела, почти потеряв контроль над собственной реакцией и окончательно утратив способность регулировать громкость своего энтузиазма.

Я смутно помню, как вцепилась в его рубашку, как снова и снова повторяла его имя, и как его нога в брючине терлась о мои обнаженные бедра, и как в момент наивысшего удовольствия он завладел моими губами и подарил мне страстный, сокрушающий, пожирающий поцелуй.