Оставшийся на ногах бандит тем временем пытался поймать Глашу, затем перевел взгляд на меня. Но стоило ему дернуться, как мои руки сами собой вскинули дробовик в его сторону. Я отстранённо подумала, что отдача от такой махины оставит на мне немало синяков, но оружие не опустила.

— Еще шаг – изрешечу брюхо! — зло бросила я.

Мужчина вначале замер, затем медленно пошел на меня, широко расставив руки и победно ухмыляясь.

— Эй, разве такой куколке стоит мучиться с таким тяжелым оружием? Отдай его мне, пока не поранилась. Обижать не буду.

Так я и поверила, как же. За девушками в лесу только за тем и гоняются, чтобы не обижать. Поэтому дробовик я вскинула повыше и лучше прицелилась. Бандит шаг сбавил, но не остановился, как будто не верил, что выстрелю.

Я и сама не знала. Казалось, чего проще? Просто надави на спусковой крючок, и из ствола вырвется разогнанная порохом дробь. Мелкая, обманчиво безопасная, но поражающая куда сильнее пули. Если этот зубоскал и выживет после моего выстрела, то лечиться ему тяжело и долго, а потом – учиться жить с порцией дроби в теле.

Но при одной мысли об этом руки холодели и становилось страшно. Я же не убийца в самом деле. Стрелять по мишеням – одно, по живому человеку – совсем другое. Да даже с тем медведем случайно вышло! Я просто слишком испугалась за Тилля, представила, что бешеный зверь сейчас разорвет его на куски, потому и пальнула. Надо и сейчас как следует испугаться за себя и Глашу, но никак не выходило.

Вместо этого я осторожно шагала назад, отдаляясь от бандита и его дружков. Один из которых уже похрамывал ко мне, сжимая сломанную руку, а второй грубо отбросил кота и тоже медленно выравнивался.

— В колодец, тварей, и все на этом, — мрачно произнес он, вытирая кровь с лица. Один глаз у него в самом деле заплыл, как Глаша и предсказывала.

— Зачем? – удивился центральный. – Свяжем и проводим к нашему главному, пусть сам разбирается.

— Заодно развлечемся, — хмыкнул тот, что прижимал к себе сломанную руку.

— Кончать их надо, а из их твари лохматой шапку сделать.

Страх в самом деле вышел вперед, прихрамывая на переднюю лапу, недобро зашипел на них и остался стоять передо мной, как будто пытался загородить.

Я же водила дулом дробовика из стороны в сторону и постепенно отступала. Бандиты наседали на меня, с каждым шагом сжимая расстояние. Затем правый и левый начали расходиться в стороны, отчего мне приходилось описывать дулом полукруг. Пока я целилась в одного, два других подбирались все ближе.

И что делать? Выстрелов два, противников трое. При такой нехитрой арифметике выходит, что один все равно уцелеет, а учитывая скорострельность дробовика – двое. И то, в лучшем случае, если я все же решусь палить по живым людям. Пока моя решимость таяла с каждой секундой, а дробовик тяжелел. Отчего мои руки позорно тряслись, а по лбу струился пот.

Вдруг где-то неподалеку загрохотали выстрелы, а небо над лесом озарило лиловым заревом заклинаний. Сердце тут же сжалось от тревоги за Тилля и Макара, потому я отвлеклась, ища взглядом Глашу. И в ту же секунду «средний» бандит бросился на меня, как бешеный. Танец с дробовиком повторился, но в этот раз у меня точно не было шансов на победу.

— Г-господа! – раздался знакомый голос. – Я тут немного заблудился, не подскажете, в какой стороне дачный поселок?

Я перевела взгляд и заметила бредущего к нам Макарушку. Он шагал, шумно отдувался и выглядел до дрожи нелепо со своими перекосившимися очками. Мой противник тоже заметил это, скривил губы от отвращения и будто бы забыл о дробовике. Потому мы так и стояли, сжимая его в руках, как два чемпиона с призовым кубком.

— Так стемнело резко! – продолжал Макарушка. – А матушка говорила мне, что не стоит бродить по лесу после семи. Но дело-то срочное!

За этой болтовней он шустро добрался до нас и уставился на бандита.

— Тоже жена на охоту не пускает? – участливо спросил он, поглядывая на дробовик. – За зверушек беззащитных волнуется?

— Да какая она…

Тот начал было оправдываться, но Макар вдруг плавно шагнул вперед и выдернул дробовик у нас из рук. А следующим движением ударил бандиту в солнечное сплетение и когда тот согнулся от боли, добавил ему массивным кулаком по затылку.

Двое других пытались сопротивляться, но через пару минут они все лежали на земле, а Макарушка невозмутимо проверял дробовик. Удостоверившись, что с ним все в порядке, всучил оружие мне:

— Подержите, Ярина Вячеславовна, пока я этих свяжу.

— Я так погляжу, бревна в Тихомировке на распил с боем идут, — осипшим голосом произнесла Глаша и сама деловито склонилась над ближайшим к ней бандитом. Споро сняла свой платок и начала заматывать ему руки.

— Это девки все городские, — прежним обиженным голосом произнес он, — вешаются без роздыху, а я у маменьки один!

— Такое-то сокровище беречь надо, — согласилась она.

Бандит попытался спихнуть ее и забормотал слова заклинания, но Макарушка быстро вмешался и утихомирил его, заткнув рот носовым платком, и тут же переключился на следующего.

— Это точно, — согласился Макар. Затем выпрямился и снял очки. Его лицо при этом неуловимо изменилось, из него ушла постоянная просящая растерянность, черты загрубели, отчего даже бакенбарды больше не выглядели смешными и нелепыми.

— Кто вы? – растерянно спросила я.

— Макар, — он невозмутимо пожал плечами, — только не Тихомиров. Жалобы Астрид дошли до самого Снежеграда, и нас с Эльвирой отправили во всем разобраться. Но пока доехали до Тергорода, Астрид умерла и началась неразбериха с домом. Подобраться к Тиллю было не так просто, пришлось действовать через вас, Ярина Вячеславовна.

— Тем более моя матушка любому жениху рада, — вздохнула я.

— Да не серчайте на нее! Мы с Эльвирой и не таких убалтывали, — он подвигал бровями. – А тут за нас еще целая лесопилка играла! Вымышленная, конечно, но это уже мелочи.

В моей голове вспышками проносились все эпизоды, когда Макар подталкивал нас к тому или иному решению, подсказывал идеи или оттягивал на себя злость. Выходит, просто