Сквозь тяжелое дыхание он сказал: — Продолжай. Соси сильнее. Покажи мне, какая ты грязная маленькая девчонка, с сиськами наверху и моим членом во рту.

Я застонала в ответ, слова заставили влагу скапливаться между моих ног. Без сомнения, мои трусики были мокрыми. Я не могла дождаться, когда мы вернемся в особняк, и он вставит свой член в меня.

Машина замедлилась, повернула и проехала несколько ухабов. Я едва заметила. Все, о чем я могла думать, это заставить его кончить мне в рот.

Внезапно колеса остановились, и Лука переключил рычаг переключения передач в положение парковки. — Пошли.

Он поднял меня с себя и засунул свой член в штаны, затем меня понесли в ночь. Свежескошенная трава и грязь дразнили мой нос, и я огляделась. — Кладбище? Серьёзно? Разве это не святотатство?

— Ты бы предпочла, чтобы я трахнул тебя на обочине дороги, чтобы все видели?

Я уткнулась лицом ему в шею, чтобы скрыть улыбку. Отчаянный, агрессивный Лука был моим любимым. — Может быть?

Его широкий шаг не замедлился, когда он сошел с тропы в темноту кладбища. Без уличных фонарей было трудно что-либо разглядеть, но нас быстро окружили надгробия. Я уже бывала на этом кладбище, но никогда не была там ночью. Старшеклассники часто устраивали здесь вечеринки, но эти дни прошли мимо меня, учитывая, что в то время я занималась рестораном и болезнью мамы.

Надгробия становились все больше, некоторые с витиеватыми ангелами и крестами, и, наконец, Лука остановился у надгробия высотой по пояс с гладкой плоской вершиной, почти как алтарь. Он поставил меня на землю, крепко сжав рукой мою челюсть, и жестоко поцеловал меня. — Раздевайся, малышка.

Я не колебалась.

Я сбросила свое открытое платье-халат и сбросила каблуки, оставшись в лифчике и трусиках. Мягкий свет луны отражался от напряженного лица Луки, подчеркивая каждый острый угол, его большие руки были сжаты по бокам. Он не сделал ни единого движения, чтобы раздеться, просто наблюдая, как я расстегиваю лифчик и бросаю его на пол. Я выскользнула из трусиков и встала перед ним голая на теплом летнем воздухе.

— Вот так, — выдохнул он. — Вот как тебя надо трахать, голую, при лунном свете. Как языческое жертвоприношение.

Я вздрогнула под тяжестью его взгляда. — Ты тоже собираешься раздеться?

Он полез в трусы и вытащил свой член, погладил его один раз. — Ложись на камень. Предложи себя мне.

Я поспешила сделать, как он просил. Камень был холодным и неумолимым на моей спине, мои икры свисали с его конца, и мурашки пробежали по всей моей коже. Ночное небо раскинулось надо мной, одеяло из крошечных звезд, подмигивающих вниз.

— Какое послушание, — пробормотал Лука, приближаясь. Его рука скользнула вверх по моему бедру и по животу. — Тебе нравится, когда я говорю тебе, что делать, да?

— Да, Лука.

Он обхватил грудь и сжал. Я выгнулась от давления, желая большего. Вместо того, чтобы дать мне его, он отпустил меня, затем ударил меня по груди. Я ахнула, укол послал искры между моих ног. Он сделал это снова, и я бесстыдно застонала. Прежде чем я пришла в себя, он сжал мой сосок между пальцами, сильно. Я откинула голову назад, боль разлилась по всему телу. Когда он отпустил меня, жар заменил боль и выстрелил прямо в мой клитор. Мне пришлось прикусить губу, чтобы не закричать.

— Никто тебя не услышит, малышка. — Его голос был темным и уговаривающим, дьявол предлагал злое искушение. — И я буду продолжать, пока ты не закричишь для меня, capisce?

О, Боже.

Мои веки затрепетали, когда он сжал мой другой сосок. Я задыхалась от яркой агонии. Когда я думала, что больше не выдержу, он отпустил меня, и я почти оторвалась от камня, когда удовольствие прогнало боль. Из моего горла вырывались звуки, неконтролируемые всхлипы и стоны, которые поднимались к небесам.

Он провел ладонью по моей груди, по животу, пока не достиг моего холмика. — Сейчас я ущипну тебя здесь, и это будет чертовски больно. Но награда будет того стоить, te lo prometto85. Готова?

— Нет, Лука, подожди…

— Ты сделаешь это для меня. Сделай глубокий вдох.

Прежде чем я успела сделать вдох, его пальцы схватили мой клитор и сильно надавили, нежная плоть болезненно сжалась в его сильной хватке. — Блядь! — прошипела я. — Ой, бля!

Я попыталась вывернуться, царапая ногтями камень, но он прижал меня другой рукой. — Не двигайся. Еще несколько секунд. Ты сможешь.

— Нет, пожалуйста. Боже, Лука!

— Дыши, Валентина.

Его низкий приказ проник сквозь мой туман, и каким-то образом я выдержала еще секунду. Затем все закончилось.

Жидкий огонь пробежал по моим венам, и я закричала в небо. Я плыла, мой клитор пульсировал, словно мое сердце было сосредоточено между ног, и я едва заметила, как Лука поместил меня ближе к краю камня. Мой разум был гулким и легким, мои конечности тяжелыми, с прохладным воздухом, ласкающим мою сверхчувствительную кожу. Я чувствовала себя пьяной, хотя я не выпила много вина за ужином.

Он перевернул меня на живот, и камень царапал мои опухшие соски. Грубое давление заставило меня осознать свою грудь очень элементарным образом, и я обнаружила, что мне нравится эта болезненность. Затем Лука широко раздвинул мои ноги и вошёл внутрь, его член растягивал меня.

— Твоя киска такая мокрая и горячая. Хотел бы я, чтобы ты это почувствовала. — Он скользнул глубже, его руки гладили мои бока и спину. — То, что я хочу сделать с тобой…

Его бедра начали вращаться, сильные удары, которые отбросили меня на каменный алтарь. Я держалась, распластавшись под ним, безвольная, готовая к любому наказанию, которое он нанесет, трахая меня. Это было так хорошо. Трение его ствола под этим углом было блаженством, и мои глаза закрылись, когда удовольствие нарастало глубоко в моем животе. — Так хорошо, — мечтательно сказала я, повторяя свои мысли. — Не останавливайся.

Темп, который он задал, был жестоким. Наши бедра соприкоснулись, его большие руки дернули меня обратно к его тазу. Вскоре это стало слишком, и кульминация пронзила меня, мои конечности задрожали, глаза закатились. Моя киска сжалась вокруг него, и он застонал.

— Чего ты хочешь, малышка? Чтобы я кончил в тебя или на спину?

— В меня, папочка. — Слово вырвалось само собой, даже не осознавая этого, но оно показалось мне правильным. У меня было предчувствие, что Луке это понравится, судя по игре, в которую мы играли.

— Блядь! — закричал он, и его член набух во мне. Его ритм