Шрифт:
Закладка:
Она не знала, сколько проворочалась без сна. Но, судя по ощущениям, заснула далеко за полночь. И проснулась разбитая и с головной болью.
*** ***
Агнес ждала, что ее снова отведут к сыщику. И, когда тяжелые шаги остановились перед ее дверью, решила — это за ней. Однако она ошиблась.
— Посетитель, — грубовато буркнул стражник, отпирая дверь.
Агнес не успела удивиться — в ее камеру шагнул Кеннет. Вид у некроманта был сумрачный. Когда дверь за его спиной захлопнулась, он тяжело прошел к столу и уселся на единственный табурет. Агнес приподнялась на лежанке, уселась, насколько могла, ровно.
— Привет, Брисси, — устало уронил некромант.
— Привет, — она ощутила растерянность. — Приятно видеть, что не забыл обо мне…
— А мне вот неприятно видеть тебя здесь, — вспылил он внезапно. Подскочил, чуть не опрокинув табурет, принялся ходить взад-вперед. Замер, уставившись на нее в упор. — Что с тобой приключилось, Брисси? — покачал горестно головой, вернулся на табурет. Уселся, ссутулившись. — Я же помню, какая ты была, — поднял на нее полный горечи и недоумения взгляд. — Где та наивная девчонка, которая заявилась когда-то в мой кабинет? Как ты там сказала — студент Алвар Кеннет, вы отчислены?
— Прекрасная речь, Кеннет, — резко оборвала его Агнес. — Аккурат годится для похорон! Я одного в толк не возьму: чего ты надо мной-то причитаешь, словно над покойницей?!
В душе поднялась волна раздражения. Какого квадратного демона он сюда явился, этот клятый некромант?! Мало ей несуразного разговора с Гото, теперь еще этот станет ее донимать! А скорбная рожа Кеннета откровенно нервировала. Агнес не хотелось признаваться себе самой, но сыщик накануне посеял семена страха в ее душе. А некромант сейчас полил их свежей водой, заставив проклюнуться заметными ростками.
Она ненавидела страх. Он напоминал ей о беспомощности, от которой она всеми силами пыталась убежать. Сколько себя помнила.
— Я пытаюсь понять, как могла та юная наивная девочка превратиться в женщину, что я вижу перед собой сейчас, — на Кеннета ее вспышка впечатления не произвела.
— Ну… например, с тех пор прошло лет восемь, если не больше.
— Да, восемь лет, — он покивал. — Понимаю.
— Да что ты понимаешь! — снова вспылила она. — Кеннет, ты бы рассказал лучше — какой задницы горной гиены на меня вешают какие-то несуразные обвинения. И сколько мне здесь еще сидеть?! — последние слова вырвались уже на повышенных тонах.
И Агнес сама устыдилась своей несдержанности. Денек посидела в каземате, побеседовала разок с Гото — и этого хватило, чтоб выбить ее из колеи. Немного же стоит ее хладнокровие!
— Это серьезные обвинения, Агнес. Это не шутки, — он тяжело поднялся, окинул ее еще одним сумрачным взглядом.
И в животе скрутился противный холодный комок. Когда он в последний раз называл ее по имени, а не дурацким прозвищем?
Кеннет покачал головой, направился к двери. Короткий стук костяшками пальцев в створу — и спустя миг он уже выходит.
— Стой, подожди! — спохватилась Агнес, кидаясь следом.
Не успела. Кажется, он не услышал — и она замерла перед захлопнувшейся дверью. Лишь услышала звук удаляющихся шагов.
Как же так? Получается… даже Кеннет не верит ей?
*** ***
— Ваше упорство абсурдно, миледи, — Гото с упреком глянул на нее. — Неужели мне следует прибегнуть к крайнему средству? — и обернулся к застывшим у выхода стражникам. — Палача, — коротко приказал он.
Агнес хватанула ртом воздух. Горло сдавило. От ужаса и неверия в происходящее вымело все мысли из головы.
Вот это вот сейчас происходит с ней?! Этого же просто не может быть!
В этот раз Гото часа три, если не больше, мотал ей нервы. Бесконечные вопросы — то и дело повторяющиеся в разных вариациях. Периодические перескоки на неожиданные темы. К примеру — с кем она встречалась при таких-то обстоятельствах два или три года назад, во время одной из поездок на юг.
Святой Иероним, она этого уже и не помнила!
Поначалу она терпеливо и обстоятельно отвечала на все вопросы. Добросовестно пыталась вспомнить лица и обстоятельства. Но постепенно в голове начинало шуметь. Мысли путались.
Когда она срывалась на крик, сыщик миролюбиво напоминал ей о том, чтобы держала себя в руках. И продолжал пытку вопросами.
А вот теперь… в груди разливался холод, стало трудно дышать.
— Я, — она запнулась. — Эсквайр Гото, мне нечего сказать. Все, что я могла рассказать, я вам рассказала! — голос сел, слова вырывались с трудом, царапая горло.
Шаги палача она услышала издали, когда тот находился далеко от допросной. Она уверена была, что слышит именно их — размеренные и деловитые. Кажется, такой беспомощности она не ощущала даже тогда, когда очутилась в лагере горных троллей. И позже — в их деревне.
Дверь распахнулась. Ну да, палач.
А следом… вид у заходящего вслед за палачом Кеннета был еще более мрачный, чем вчера, когда он приходил к ней. Брови сдвинуты, губы плотно сжаты.
Некроманта обычно приглашали, когда требовалось провести допрос с особым пристрастием. Чтобы заключенный не испустил дух прежде времени. Судя по лицу — за этим он сюда и явился.
— Я же сказала, — голос сорвался на тонкий писк, задрожал. — Мне нечего сказать!
Сыщик молчал. Только переглянулся с некромантом. Кеннет едва заметно кивнул. А у нее вдруг закружилась голова. Палач протопал в дальний конец допросной, набросил тяжелый кожаный фартук, загремел какими-то железками. И Агнес не выдержала: вскочив со стула, ринулась в сторону двери.
Зачем? Она сама не знала. Ясно же, что никуда из допросной ей не деться. Но способность соображать испарилась. Она вообще перестала понимать, что происходит вокруг.
Потом стражник крепко держал ее за руки, а она билась и вырывалась. Кажется, кричала. Гото что-то втолковывал ей — она не слышала. Не понимала. В конце концов он махнул рукой, скривился.
Кое-как в себя Агнес пришла уже в камере, сидя на досках, едва прикрытых засаленным тюфяком. Трясло, перед глазами плыло.
Она поднялась, чтобы напиться воды из бочонка возле двери. Ноги тряслись, колени были мягкие и ватные, подгибались. Шаги получались короткие и запинающиеся.
Руки тоже дрожали. Пришлось наклониться вперед, чтобы не разлить на себя
