Большой проблемой стали сфабрикованные уголовные дела против левых активистов, политические судебные процессы и пытки.

Здесь Хэнсен впервые пригодился немецкий опыт.

И здесь, пожалуй, необходимо сделать небольшое, но важное отступление.

В Германии «Комитеты против пыток» начали образовываться ещё в середине шестидесятых. Их эволюция была довольно длительной и весьма интересной. Сначала это были небольшие, до известной степени маргинальные группы. Потом они начали разрастаться. Их активисты стали издавать собственные бюллетени и даже газеты.

Постепенно «Комитеты» превратились в площадки широкой общественной дискуссии, где встречались для обсуждения важнейших проблем представители всех прогрессивных сил – от либерально настроенных священников-пацифистов до террористов из RAF.

«Комитеты» стали настоящими школами политических активистов. Многие видные представители «Движения 2 июня», все без исключения руководители «Революционных ячеек» и почти все лидеры «Фракции Красной Армии» второго и третьего поколений (в том числе такие известные, как Бригитта Монхаупт и Кристиан Клар) начинали свою деятельность именно как активисты антипыточных комитетов.

Теперь Энн активно переносила немецкий опыт в канадские реалии.

На почве борьбы с пытками Хэнсен сошлась с людьми из знаменитого «Анархического Чёрного Креста». Тогда же у неё наступило некоторое разочарование в ортодоксальном марксизме.

Собственно, кризис зрел давно. Уже в ходе своего германского вояжа Энн постепенно начала дрейфовать в сторону анархизма. Этому особенно способствовало длительное общение сначала с немецкими автономными и французскими анархистами, затем с активистами «Чёрного Креста».

В 1981 году Хэнсен создаёт свою собственную партизанскую организацию. Своё название она получила от французской герильи, возглавлявшейся Жаном-Марком Руйяном, – «Прямое действие».

Поначалу в организации состояло только три человека: сама Хэнсен и два её старых товарища по «Фронту за освобождение Квебека» – Брент Тейлор и Даг Стюарт. Первый был опытным подпольщиком и грамотным марксистом. Второй когда-то служил в канадском спецназе.

Чуть позже к этой тройке присоединилась Джули Бельмас, про которую нужно сказать отдельно.

Это была очень панковская девушка.

Она родилась в типичном американском пригороде (даром что это было в Канаде). Её родители были самыми простыми обывалами из среднего класса. Отец – инженер, мать – по образованию биолог, но по факту домохозяйка. А вот её дочка вовсе не собиралась быть домохозяйкой. «Я искала чего-то особого…» – скажет она впоследствии.

И она нашла. В четырнадцать лет девушка стала тусоваться с суровыми канадскими панками. В шестнадцать она бросила семью и переехала жить в сквот.

«У меня была лишь одна цель – стать как можно более мерзкой!» – через много лет скажет об этом периоде своей жизни повзрослевшая Джули.

Она постоянно бухала. Её бывшие сожители вспоминали, что в ту пору она выпивала по две бутылки виски в день. Она появлялась в сквоте исключительно в компании бутылки. Девушка вечно была пьяная. Она употребляла в немыслимых количествах любые наркотики, которые могла раздобыть. Пару раз это едва не закончилось для неё летальным исходом. Сожителям Джули регулярно приходилось вызывать скорую, для того чтобы в очередной раз перебравшую с дозой девушку отвезли в больницу.

Так было сначала. Потом Бельмас всё-таки подлечилась и занялась более серьёзными делами. Джули никогда не скрывала своей любви к деньгам и роскоши. Тем более её образ жизни требовал определённых средств. Бухло и наркотики стоили совсем не дёшево. Девушка стала зарабатывать на жизнь проституцией. Зарабатывала она не без помощи клофелина.

Этот её расчёт оправдался.

По сравнению другими городскими партизанами Европы и Америки, боевики «Прямого действия» отделались относительно легко. Отчасти так вышло потому, что партизаны никого не убили.

Подпольщики думали, что ночью в цехах никого не будет, а потому из персонала никто не пострадает. К сожалению, их расчёт не оправдался.

За подрывом завода последовала новая кампания борьбы с порносалонами.

А потом… Потом партизан поймали.

Процесс над ними длился три года.

Хэнсен получила пожизненное. Её освободили досрочно через восемь лет.

Брент Тейлор, фактически второй человек в организации, отхватил 22 года лишения свободы. В тюрьме он отбыл девять лет. Освободился досрочно.

Джерри дали десять лет. На свободу он вышел через пять.

Меньше всех получил Даг Стюарт. Ему дали шесть лет. На свободу он вышел через четыре года.

Сложная история была с Джули Бельмас.

Девятнадцатилетняя девушка страшно боялась, что ей припомнят все её преступления, начиная с карманных краж и заканчивая подрывом военного завода, и дадут пожизненное. Это было вполне возможно. У полиции к тому времени имелось достаточно компромата против Джули.

Не пожелав провести остаток жизни в тюрьме, Бельмас активно сотрудничала со следствием. Она выдала всё, что знала, а на суде ещё и публично отреклась от своих товарищей и осудила террористические методы борьбы.

За это вместо пожизненного ей дали 20 лет лишения свободы. Позднее, в ходе апелляции, срок сократили до 15 лет.

Впрочем, даже через 15 лет Джули на свободу не вышла. О причинах этого мы ещё скажем далее.

Из-за неуживчивого нрава ей пришлось отсидеть свой срок полностью. В заключении она вела себя просто ужасно: по любому поводу устраивала скандалы, постоянно нападала на других заключённых, кидалась с заточкой на охранников, несколько раз пыталась сбежать.

Большую часть срока она провела в карцере.

В заключении боевики не скучали.

Хэнсен защитила в тюрьме диссертацию. Брент Тейлор получил степень бакалавра искусств. Даже неуживчивая Джули во время отсидки закончила кинематографический институт, получив диплом режиссёра.

Но лучше всех провёл тюремные годы Хэннэк.

В заключении он ни в чём не изменял себе: постоянно дрался с охранниками и другими заключёнными, много пил и вообще часто нарушал тюремный режим по мелочи.

Но, помимо прочего, он творил!

Один раз Джерри попросил друзей с воли, чтобы ему передали музыкальные инструменты и магнитофон. Он собирался записать новый альбом.

Начальство тюрьмы о таком и слышать не хотело. Тогда друзья решили передать аппаратуру тайно, через заключённых.

В назначенный день мужик, имевший право работать за пределами тюрьмы, пронёс в камеру Хэннэка магнитофон с плёнкой, микрофон и электрогитару без усилителя.

Той же ночью Джерри принялся записывать альбом.

Как назло, когда он уже почти всё спел и добрался до предпоследней песни, в камеру ворвались разбуженные шумом охранники.

Крепко они, видимо, спали, ежели не проснулись раньше!

Ворвавшиеся в камеру вертухаи тут же принялись орать и избивать Джерри резиновыми дубинками.

Но Хэннэк не растерялся!

Он был настоящий панк и поэтому решил свои проблемы истинно панковским способом: он продолжал петь.

Охранники били его, а он пел!

И пел он до тех пор, пока не допел до конца последнюю в своём