Шрифт:
Закладка:
Впервые в жизни Клаудио был Ларисе неприятен. Вовсе не потому, что он скупердяй, к этому давно привыкла, а потому, что любая женщина, даже самая любящая, рано или поздно устает от отсутствия любви к себе самой. Безответная любовь чахнет. Особенно если рядом мельтешит и в глаза заглядывает преданный Рабинович. Безответная любовь чахнет, ответная нарождается. Возрождается…
Лариса выслушала Клаудио и, ни пикнув, выразила радостное согласие оплатить все, что потребуется. Вежливая комбинация из двух никого не оскорбляющих слов – «женская логика» – даже не всплыла в ее памяти.
Клаудио был в прекрасном настроении. Все шло как по маслу.
Вот он, Майклов канадский паспорт. На обложке золотыми латинскими буквами по темно-синему дерматину: «Пассепорт». По-французски. Такой пассе-порт – нужная в хозяйстве вещь. Темно-синяя снаружи, в кленовых листочках внутри. Будто и не паспортные странички, а кусочки обоев с однообразным рисунком. У Клаудио этой красоты еще нет. Так же, как и канадского гражданства. Клаудио до сих пор перебивается с российским загранпаспортом, продлевая и мучаясь. Во Франции ребенка сделать успел, а с гражданством и паспортом Французской Республики мимо пролетел. Глупо, конечно. Но что есть, то есть. Сейчас главное – это Майкла в Сочи торпедировать.
Вот она, Майклова одноразовая виза в Россию, туристическая, желто-коричневая, громадная – во всю страницу. Не то что какие-нибудь меленькие чернильные штампики аграрно-курортных барбадосов, джамаек и островных гренад. У Ларисы в ее «пассепорте» полдюжины таких.
Вот он, билет в Торонто, купленный Ларисой в Интернете.
Вот она сама. Стоит рядом, молчит, смотрит на Клаудио преданно. Почти как Аксель. Или кажется ему? Ладно, потом разберемся.
К стойке регистрации прибежали втроем: Майкл, Клаудио, Лариса. Коньки, документы, зарядное устройство для телефона, бритва, одеколон. Прошлогодние костюмы, в которых чемпионат мира катал, в специальном пластиковом мешке с вешалками внутри. Мешок удобнейший, складывается пополам и вешается на плечо. Как мольберт. Поперек мешка написано скромненько: «Холт Ренфрю». Кто знает, тот поймет. Ларискин презент в дорогу. «Мешок престижа» запросто впихивается в брюхо спортивной сумки, гипотетически защищая костюмы от неожиданностей. Какие неожиданности? Костюмы не мнутся, коньки в чехлах, но раз Лариске так хочется, пусть думает, что осчастливила.
Регистрация идет полным ходом. Лариска горда еще и тем, как разумно спланировала полет. Минимум ожиданий! В шесть вечера по калгарийскому времени Майкл приземлится в аэропорту Пирсон в Торонто. Переедет с терминала на терминал на бесплатной электричке, снующей внутри аэропорта, и в семь тридцать вечера вылетит в город Лондон, столицу Великобритании. Полет семь с половиной часов, прибытие по калгарийскому времени – в половине третьего ночи. Уже ближе к Сочи, чем Калгари! Далее. В половине пятого утра по калгарийскому времени он вылетает из Лондона в Москву. В полете четыре часа. Прибывает по калгарийскому времени в половине седьмого утра. Через час пересадка на Сочи! Ай да Лариса, ай да молодец! Ведь она четыре часа сэкономила, отказавшись от прямого рейса Лондон – Сочи. Четыре часа! Половина рабочего дня. С пересадкой Майкл, надо полагать, справится. По-русски говорит и понимает отлично. Менталитет у него другой, что поделаешь? При посадке на самолет просят предъявить билет, а не менталитет… Без четверти десять утра по калгарийскому времени Майкл прибывает в Сочи! М-да… По местному сочинскому времени восемь вечера будет, без четверти. До олимпийской деревни, до Ледового дворца путь не близкий, но из аэропорта курсирует электричка. Пока Майкл летит, Лариса с Клаудио весь его сочинский маршрут в Интернете досконально выяснят. По прибытии он немедленно получит четкие инструкции, куда на каком «трамвае» ехать…
Клаудио шутил, Лариска подобострастно смеялась его шуткам. Обнялись на прощание. Майкл ушел на посадку.
– Господи, он же сутки почти в дороге будет… – Лариса вздохнула. – Устанет.
– Отоспится в самолетах. Сколько он в общей сложности в воздухе?
– Семнадцать с половиной часов. И еще часов пять – ожидания и пересадки…
– Ну так роскошно! Семнадцать часов здорового сна для здорового парня! – Клаудио обнял Ларису за плечи, прижал к себе.
Безответная любовь удивленно подняла голову, ту, что для прически, посмотрела на Клаудио снизу вверх и заплакала.
Часть третья
Глава 178
Канада. Перелет Калгари – Монреаль
Увидев его, Элайна чуть не заплакала. Он стоял в самом хвосте едва отросшей очереди на регистрацию. Его узкая черная спина в парадно-выходном длинном и респектабельном, как он почему-то считал, пальто была последней, и Элайна, если бы в суицидальном порыве она вдруг решила занять очередь на регистрацию, вынуждена была бы встать как раз за ним. Клод летел тем же рейсом, что и она! Элайна хотела бежать назад в спасительный туалет, уже рванулась, но тут же вспомнила, к чему привел ее бег по аэропорту ровно сутки назад. Новые встречи ни с констеблем Луисом, ни с его коллегами Элайне не нужны. Нужно отсидеться в туалете, пока Клод не улетит, а потом… А потом ее билет в Монреаль может оказаться непригодным. Необходимо сейчас же, до вылета ее самолета, перерегистрировать билет на следующий рейс…
Она была хладнокровна. Как Штирлиц. Что такое Штирлиц, Элайна не знала, но тысячу раз слышала, как мать говорила о себе: хладнокровна, как Штирлиц. Вот и Элайна тоже как Штирлиц.
В туалет она не вернулась. Это лишнее, это перестраховка. Просто вышла из поля зрения Клода. После регистрации он пойдет к воротам на посадку, значит, надо держаться подальше от этих ворот.
Выяснила, что следующий рейс на Монреаль будет через два с половиной часа, билет перерегистрировать можно, нужно только заплатить за перерегистрацию пятьдесят шесть долларов. Колоссальная сумма для Элайны! У нее осталась последняя десятка, кредитных карточек нет и сроду не было, так же как и кредитной истории. Откуда? Она всю жизнь на велфере. Хотя другие велферщицы, говорят, имеют. Кто с ребенком сидит…
Элайна позвонила Ларисе. Автоответчик. Оставила слезный месседж. Через десять минут позвонила опять. Автоответчик. Оставила еще один месседж. Потом стала звонить, звонить, звонить… Аж редайлинг включила, перенабор. Но глухо. Глухо! До окончания регистрации оставались минуты. Клод давно ушел в самолет, Элайна, нервничая, ходила кругами возле регистрационной стойки. Стюардесса спросила ее, летит она или нет, потому что ей, стюардессе, пора уходить. И Элайна догадалась, что Лариска, скорее всего, просто не хочет с ней говорить, видит ее звонки, но не отвечает. И если Элайна не улетит в Монреаль этим рейсом, то билет ее пропадет, а второго Лариска конечно же не купит, останется Элайна в Калгари. И придется ей возвращаться к Майклу как побитой собаке… А в Монреале – велфер. Скажет в велферофисе, что сын ее кормить отказался, вот и вернулась… И будет у Элайны собственный доход!
Она прошла регистрацию. В самолете шла по проходу, низко наклонив голову, подняв сумку и пакет с курткой повыше, чтобы заслонить ими лицо. Клода не видела. Он тоже, должно быть, ее не заметил. Сидела в середине салона, у окна, всем телом развернувшись к окну, уткнувшись в иллюминатор. Весь полет. Когда приземлились, вышла из самолета последней.
Элайна возвращалась домой! Ей и страшно было, и радостно. Бог даст, не встретится она с Клодом, уберется он восвояси, Элайны не приметив, а она… Она уже сегодня будет ходить-бродить по родному городу… В Плаз-Дез-Арт пойдет, в подземном городе кофе выпьет, в Нотр-Дам, по Сент-Кэтрин с запада на восток. Как же, пойдешь. Пешком холодно, а на метро денег жалко, да и с Клодом она еще не разминулась.
Коридор-рукав безжалостно и неумолимо нес ее к багажным каруселям, туда, где пассажиры ее рейса, ожидая багажа, стояли и смотрели на ползущие по ленте чемоданы, выглядывая свои, и друг на друга – просто так, из любопытства. Куда еще смотреть-то? Элайне нужно выиграть время, переждать. Она присела на корточки и стала сосредоточенно рыться в сумке. Будто ищет что-то. Как найдет, так дальше по коридору и пойдет. А минутки пока
